Александр Судоплатов - Дневник

Вступительная статья и составление О. Матич, подготовка текста, послесловие и комментарии Я. Тинченко

Серия выходит под редакцией А.И. Рейтблата

© О. Матич. Вступ. статья, состав, 2014

© Я. Тинченко. Послесловие, комментарии, 2014

© ООО «Новое литературное обозрение». Оформление, 2014

Дневник Александра Судоплатова оказался у моего отца по воле случая. В ранней юности их пути пересеклись в Первом Партизанском генерала Алексеева пехотном полку, после чего они ни разу не встречались. Судоплатову тогда было семнадцать, а отцу тринадцать лет. В 1972 году отец опубликовал воспоминания о своем участии в Добровольческой армии, главу из которых Судоплатов прочел в военно-историческом журнале «Часовой». Она была посвящена десанту алексеевцев в Геническ в апреле 1920 года и напомнила Судоплатову далекое прошлое и самого автора. В первом письме отцу от 7 ноября 1973 года он писал: «Я все время вел дневник, и у меня даже есть рисунок “Борис Павлов”. Хотя сходства, наверное, не было в рисунке, но зато Георгиевский крест вышел удачно. Близко встретился я с Вами во время Генич[еского] десанта». Далее следовали выписки из дневника об отце: «Дорогой рассказали, что наш юный доброволец Б. Павлов, 13 лет поступивший в полк под Курском (командир полка взял его за крестника), ходил накануне в Ростов (переодевшись крестьянским мальчиком), разузнал все тайны, где батареи, штабы, сколько и какие войска, и сегодня ночью пришел в Батайск». Письмо заканчивалось словами: «Очень рад, что встретил хоть одного алексеевца, который помнит Батайск, Кубань, Крым и еще Кубань».

Не зная адреса Бориса Павлова (1906–1994), Судоплатов (1902 –?) написал в редакцию «Часового» с просьбой переслать его письмо. Я хорошо помню, как мы дома смеялись над описанием папы, воображающего себя индейцем: «Командир полка и адъютант стоят на крыше дома и наблюдают в бинокль. Очевидно, что-то заметили. Борька Павлов, наш 13-летний партизан, который получил в Батайске Георгия за разведку, лазил в парке по деревьям, изображая из себя индейца и бросая в воздух стрелы, которые он взял в музее». Затем выписка из описания похода в Геническ: «Когда я глянул на своего соседа справа, то ахнул. Со мной рядом шел Борис Павлов, он шел, весело подпрыгивая и что-то напевая, в руках он нес стрелу из музея Филиберга. Убьют мальчишку. “Борис, иди в обоз!” – сказал я ему. “Зачем? – пожал плечами он. – Думаете, я боюсь!” – “Слушай, иди в обоз!” – крикнул я на него. Но он взвизгнул и скорчил мне рожу». Судоплатов в дневнике подробно описывает имение француза Филибера на Азовском море, разграбленное красноармейцами незадолго до прихода алексеевцев. В зале усадебного дома оставались рояль, пианино и большие кресла, в кабинете валялись гипсовые статуи с отбитыми головами, носами и руками и приборы для физических опытов, а в музее среди прочих объектов старины были лук и колчан со стрелами, одну из которых подросток взял себе на память.

Судоплатов пишет об отце как о веселом подростке. В одном месте он описывает его поющим: «Хорошо он поет. Бывало, в Ивановке вечером, после молитвы, мы садились на улице, и Павлов высоким детским чистым альтом начинал: “Пусть свищут пули”. Это была его любимая песня. <���…> Звенел его чистый альт, и хор подхватывал припев». Эту песню пели солдаты во время Первой мировой войны, потом добровольцы, а затем она стала песней алексеевцев. В письме отцу в 1970-е годы Судоплатов вспоминал: «Я помню, сколько раз слыхал раньше, как Вы хорошо поете, и специально бежал Вас слушать». Папа действительно хорошо пел. Он меня научил этой песне, и мы вдвоем часто пели ее в долгих поездках. А в 1970-е годы в Москве Василий Аксенов привел меня в гости и рассказал, что я знаю белогвардейские песни – после долгих уговоров я спела им «Пусть свищут пули».

В ответ на письмо Судоплатова отец послал ему свои воспоминания, которые, как пишет Судоплатов, он прочел залпом и в свою очередь послал отцу дневник: «…у Вас есть внуки (т. е. наследники) – у меня никого нет, и я часто думаю о своем дневнике – его выбросят в сор или сожгут после моей смерти. Если Вы ничего не имеете против, я его дарю Вам; если он не будет Вашим внукам интересен, Вы по прочтении, может быть, отдадите его в какой-нибудь архив музея – эмиграции». (Судоплатов наверняка имел в виду детей, а не внуков; после смерти отца дневник хранился у меня, и я собираюсь передать его в ГАРФ.