Маша Трауб - Бедабеда [litres]

– Ну пошути, пожалуйста, – просила внучка, и Людмила Никандровна придумывала историю, в которой Спящая красавица храпела во сне, а прекрасный принц не умел скакать на белом коне, а умел только на маленьком пони. Или волк из сказки про Красную Шапочку не съел бабушку, а заставил ее печь пирожки, налопался этих пирожков и чуть не лопнул.

– А пошути правду, – просила Марьяша, что означало: бабушка должна рассказать что-нибудь из своей жизни. Особенно Марьяшу завораживали рассказы про спортивные сборы и еду.

Людмила Никандровна рассказывала и не понимала, как могло пройти так много лет. Ведь ощущения, запахи, чувства все те же. И она еще Милка, а не Людмила Никандровна. И воспоминания свежи настолько, будто все случилось пусть не вечера, но не больше года назад.

Историю про то, как на сборах спортсмены передавали друг другу еду, Марьяша могла слушать до бесконечности. Даже сама подсказывала, что произошло дальше.

– Мы жили на верхнем этаже, под нами гимнастки, а еще ниже – хоккеисты. После отбоя начинался перестук, – в миллионный по счету раз рассказывала Людмила Никандровна.

– И ты три раза стучала мячом в стену, – подсказывала Марьяша.

– Да, а гимнастки стучали булавами. Другой звук получался.

– А хоккеисты – клюшкой! – продолжала Марьяша. – Тоже другой звук!

– Точно. Это означало, что мы можем передать друг другу еду. Сначала передавали на скрученных простынях. Но тренеры нас быстро раскусили. Потом на клюшках. Но до верхнего, нашего этажа, не хватало длины клюшки. Удобнее всего было передавать припасы и заначки на скакалке. Гимнастки скручивали несколько скакалок в одну длинную веревку, и мы наладили передачу. Хоккеистов хорошо кормили, даже пирожки им доставались – они же все здоровенные, крепкие. Но пирожки тут же съедали гимнастки. Они вообще за любую булку жизнь готовы были отдать. Зато нам «художницы» передавали яблоки – их сажали на диету и кормили вместо ужина яблоками. Так что на яблоки они вообще смотреть не могли. Ну а хоккеисты были всеядны – что ни передашь, все отлично.

– И вас ни разу не поймали? – восторгалась Марьяша, будто речь шла о приключении.

– Ловили, конечно. У гимнасток тренер даже скакалки иногда на ночь забирала, – смеялась Людмила Никандровна. – Но хоккеисты выручали. Они пластырем клюшки одну к другой догадались приматывать.

– А вы что делали? У вас же только мячи! Как вы еду передавали? – переживала Марьяша, которая с раннего детства считала, что все должно быть по справедливости.

– Мы не передавали! Мы давали условный знак! – торжественно, выдержав театральную паузу, объявляла Людмила Никандровна. – Тренеры ведь начинали обход с нашего, верхнего, этажа. И селился весь тренерский состав тоже на нашем этаже. Считалось, что за нами, волейболистками, следить не надо. Что мы не такие прекрасные, как «художницы», и проблем с кавалерами у нас не возникнет. Так что от наших ударов мячом в стену все зависело. Мы считались самыми главными. Один удар – обход начался. Два – тренеры спускаются. Три – разошлись по комнатам. Четыре – экстренная ситуация, когда еду нужно прятать.

В первый раз, когда Людмила Никандровна рассказывала внучке эту историю, Марьяша заплакала.

– Почему ты плачешь? Это же смешно! – удивилась Людмила Никандровна. – Ну представь, как спортсмены, каждый со своим предметом, стоят у стены и стучат.

– Жалко вас. Вы, бедные, голодные были. А почему не попросили еды? Тренеров боялись? – не могла успокоиться Марьяша.

– Да, тренеров мы боялись. Но ты же знаешь, иногда нельзя есть то, что хочется.

– Знаю, у меня из-за карамелек зуб заболел и пришлось вырывать, – согласилась девочка. – Больно не было, но очень обидно.

– Вот и у нас так – не больно, но обидно, когда из-за лишнего веса мы не могли бегать по площадке, а кто-то даже травму получал. Мы-то ладно, в команде играли, а «художницам» совсем тяжко становилось. У них взвешивания регулярные, за лишних двести граммов могли из команды выгнать.

– А почему нельзя есть?

– Ну а ты попробуй – поешь блинчиков, а потом попрыгай на скакалке или просто на месте.

– Я попробую.

Уже на следующее утро Марьяша, позавтракав блинчиками с медом, прыгала на скакалке.

– Бабушка, у меня блины в животе прыгают и чай булькает, – сообщила она.

– Вот, теперь ты понимаешь, каково это, – ответила Людмила Никандровна.

– Лучше не есть. Я попробую не есть, – сказала внучка.

И утром отказалась от еды и сразу принялась прыгать.