Роберто Савиано - Пираньи Неаполя

Два дня Николас не выходил из своей комнаты и ни с кем не разговаривал, даже с братом. На звонки Летиции отвечал односложными сообщениями: “Прости, любимая, заболел. Позвоню”. Еду мать оставляла под дверью. Она пробовала стучать, звала его, говорила, что беспокоится, но Николас отвечал, что плохо себя чувствует, ничего страшного, скоро пройдет. Просил не волноваться и больше не стучать, потому что и так башка раскалывается. Мать отстала, но из головы не шло, что сынок снова, не дай бог, что-то натворил. Странно, что его раздражает стук в дверь, он же все время слушает эту свою музыку, кажется, она выходит из дьявольского чрева.

“We got guns, we got guns. Motherfuckers better, better, better run” [19] “У нас есть ружья, у нас есть ружья. Ублюдкам лучше уносить ноги” (англ.). Строчка из песни американской рок-группы “Мэрилин Мэнсон”. .

Николас за секунду нашел эту песню, добавил в избранное на Ютубе. Уайт напевал только эту строчку, постоянно. Иногда пел приятным баритоном, и этот голос совсем не вязался с образом опиомана; иногда нашептывал прямо в ухо тому, кто случайно оказался рядом. Напевал ее, увидев Николаса у дома Пинуччо Дикого неподалеку от Позилиппо. Петух тоже был там, они назначили Николасу встречу, чтобы закрыть тему “Нового махараджи”. В небольшой квартире на четвертом этаже дома с облупленными стенами, которые штукатурили в последний раз, наверное, в семидесятые, их ждал Пинуччо. Он позвал двух незадачливых охранников под предлогом продажи им нового товара, боливийской травки марипосы, лучшей в мире. Николас получил инструкции: ждать прихода охранников они с Петухом и Уайтом должны в туалете и по сигналу Пинуччо (“Годный товар, не пожалеете, лучше, чем бабу трахнуть”) выскочить с веревкой, которую им дал Уайт, накинуть петлю на шею гостям и затянуть. Но затянуть не слишком сильно, а так, чтобы у тех потемнело в глазах, а потом ослабить, когда Уайт начнет задавать вопросы. Надеясь на ответ.

Так и случилось. Только те двое не хотели ни в чем сознаваться, напротив, еще и хорохорились, угрожали, говорили, что у них связи в налоговой полиции. Уайту эта комедия порядком надоела, он злился, но продолжал напевать: “We got guns, we got guns. Motherfuckers better, better, better run”.

Потом сказал, что отлучится на пять минут, кое-что посмотрит в магазине мототехники на углу. Он вернулся, как и обещал, ровно через пять минут. Купил паяльник и моторное масло. Николас и Петух, как собачники в парке, держали на поводке двух бульдогов – охранников, и, когда Уайт велел связать одного из них, спустить с него штаны и заткнуть рот свернутым полотенцем, молча выполнили приказание. Уайт открыл масло, налил жертве в задний проход и сунул туда паяльник.

“We got guns, we got guns. Motherfuckers better, better, better run”.

Уайт сел в кресло, закинув ногу на ногу, и задумался, не выкурить ли ему марипосы.

Лежа на кровати в своей комнате, Николас все еще чувствовал вонь горелого мяса. Горелого ануса. Кровь, дерьмо, паленая курица. Второй охранник раскололся сразу. Да, это их рук дело, им помогали албанцы. Поскольку Копакабана в тюрьме, они решили поднять плату за свои услуги всем охраняемым заведениям. У несогласных выносили все. А “Новый мараджа” не согласился.

“We got guns, we got guns. Motherfuckers better, better, better run”.

– Если правда не выходит через рот, она выйдет через жопу, – сказал Уайт и велел показать, где хранилось награбленное. Паленого охранника оставили немного поостыть.

Николасу очень хотелось отдельный кабинет. Он заслужил его по праву. Заснял на смартфон все: стулья, подсвечники, ковры, компьютер. И огромную картину с тем индусом, махараджей. И выломанный сейф. Потом отправил видео Оскару, который, как представлял себе Николас, так и сидит в своем кресле. Оскар сдался, согласился на все условия. Он должен пойти к карабинерам и рассказать, что получил анонимный звонок, похищенное находится там-то. Грабители – агентство “Пума”, которым не дали на лапу. Оскар заслужит славу борца с рэкетом, осмелившегося заявить в полицию, а “крыша” переходит к Уайту: тысяча евро с каждого торжества и тысяча евро за каждые выходные. В конце концов, все могло бы кончиться хуже.

А Николас? Николас не хотел никакого барыша с протекции, обещанной Уайтом Оскару. Лучше ничего, чем зависеть в деньгах от кого-то. Он получил заветный доступ в ресторан в любое время, для себя и своих друзей. Он получил “Нового махараджу”. И тогда Николас решил выйти из комнаты и рассказать Кристиану всю эту историю. Они шли по улице, где их могли услышать одни лишь облупленные стены. Он хотел стать примером для брата, научить Кристиана всему, что ему пришлось понять самостоятельно.