Роберто Савиано - Пираньи Неаполя

Следующее сообщение было для Чёговорю, чтобы убедиться, что Николас в логове и еще не уходил домой. Чёговорю в ответ устроил допрос: “Ты где? Что делаешь? Что ты задумал? Зачем тебе Николас?” И он ответил, ничего не задумал, просто надо сделать кое-какие покупки на улице Диаз. А тот: “Ты чего? Какие еще покупки?” Тогда он просто перестал отвечать.

Зубик перечитывал сообщения и думал, что все на него смотрят, все, кто сидит или стоит, вцепившись в поручень. Смотрят, потому, что он вооружен? Смотрят, потому что собирается убить ребенка? Смотрят, потому что он сам еще, по сути, ребенок? Он как будто бы свалился в мир взрослых – нет, скорее, старых – мужчин и женщин, обреченных на один конец, не понимающих, что они уже мертвы. Зомби. А он чувствовал себя живым, уж точно живее этих рабов. Он потрогал “Беретту” и ощутил свою силу, ощутил вкус мести. Чуть было не проехал станцию “Толедо”. Вышел, пропуская всех, пусть идут себе, рабы. Остановился у стены перед ярким переходом к эскалатору. Кристиан должен спуститься вниз, так ему было сказано.

Кристиан стоял у странной лошади на улице Диаз. Вот-вот должен подъехать Нико, Зубик ждал его внизу в метро, он еще спросил у Кристиана: ты был когда-нибудь в метро? Нет, не был. Тогда спустись, посмотри. Красиво. Просто сказочно. Кристиан встал на эскалатор, в самом деле – какой-то фантастический мир, сказка! Он ехал вниз, а над ним расширялся конус голубого и зеленого света. Свет стекал по стенам, переходил в розовый, и казалось, ты в каком-то волшебном аквариуме. В школе кто-то говорил, что станция “Толедо” такая современная, такая необычная, одна из самых красивых в мире, но их никогда сюда не водили. Ни школа, ни родители. Почему? У нас самая красивая станция в мире, а мы ее не видели. Всегда Кастель-дель-Ово, набережная, море, но настоящее море вот оно, здесь. Даже лучше, чем настоящее, ведь здесь и волны, и грот, и вулкан, и все становится сразу небом. “Вот про это Нико никогда мне не рассказывал”. Кристиан стоял на эскалаторе, запрокинув голову, и чем дальше уходила лестница, тем больше хотелось ему задержаться еще этом потоке света, идущем сверху, молчаливом потоке, который лился прямо из космоса. “Они специально позвали меня сюда, в голубое путешествие”, – подумал он. И когда длинный спуск был закончен, внизу у эскалатора он увидел Зубика и сказал ему, что это фантастическое место, лучше, чем Позиллипо и “Властелин колец”. Но Зубик даже не улыбнулся. Он сказал, что надо ехать наверх, потому что Николас подойдет к “Рыцарю из Толедо”. Зубик был свой, Кристиан совсем не удивился, что этот парень с двумя сломанными зубами стоял столбом и отдавал распоряжения. Он не задавался вопросами, ни о чем не думал, просто обрадовался – вау! – возможности проехать по этому аквариуму в обратную сторону. Зубик пропустил его вперед, потом встал на эскалатор сам. Это был бесконечный подъем, и Кристиан еще раз канул в поток зеленого и синего магического света, прежде чем выплыл к отрезвляющему свету дня.

С площади его увидели Николас и Мена. Они видели, как он сошел с эскалатора, и в этот момент раздались выстрелы, три: сухие, уверенные, бесшумные.

Зубик перепрыгнул на идущий в обратном направлении эскалатор и, перескакивая через ступеньки, бросился вниз. Только внизу он перевел дыхание, обернулся посмотреть на лившийся сверху свет и побежал на платформу ждать поезда. Он вдруг понял, что все еще держит “Беретту” в руках, и опустил ее в брюки. Эта картинка сразу записалась в память видеокамер, как и остальные: вот Зубик выходит из вагона, идет в толпе других пассажиров; вот он ждет у стены, и даже видно, как он достает “Беретту” и прикрывает ее левой рукой; вот подходит Кристиан, сияющий от радости, довольный приключением; вот он возвращается обратно в конус голубого и зеленого света, а Зубик следует за ним; вот, наконец, вытягивается рука: первый, второй, третий выстрел – и бег по эскалатору вниз.

А у метро на площади люди ведут себя, как при налете, кто-то инстинктивно падает на землю, кто-то убегает, кто-то замирает на месте, будто силясь что-то понять.

Кристиан шел к памятнику, по-детски светло улыбаясь. Как будто та красота, которую он увидел, не умещалась внутри и струилась теперь из него. А потом, вероятно, он почувствовал что-то другое, как будто морская птица вцепилась в спину и хотела выбраться из груди. Он не успел осознать, что это. Тело упало, точно он споткнулся, и осталось лежать на земле – руки раскинуты, голова склонилась набок, глаза открыты.