Уильям Голдинг - Повелитель мух

Тут же остальных отшвырнуло от них, как волной. И вдруг одинокая фигура двинулась против течения.

— Роджер?

— Ага.

— Ну, значит, нас трое.

И снова они стали взбираться по склону. Тьма накрывала их, как волной. Джек шел молча, вдруг он начал кашлять и задыхаться; ветер заставил их отплевываться. Глаза Ральфу заволокло слезами.

— Зола. Мы на сожженное место зашли.

Шагами и ветром взметало пепел. Снова они остановились, и Ральф, закашлявшись, успел окончательно сообразить, какую они сморозили глупость. Если зверя там нет — а его, наверное, нет, — тогда еще ладно, пусть. Ну, а вдруг он там, подстерегает их наверху — что толку тогда от них от троих, скованных тьмой, вооруженных палками?

— Дураки мы все-таки!

Из тьмы донеслось в ответ:

— Дрейфишь?

Ральфа трясло от обиды. Все, все из-за этого Джека.

— Еще бы. Но мы все равно дураки.

— Если тебе не хочется, — сказал саркастический голос, — я и сам могу пойти.

Ральф уловил насмешку. Он ненавидел Джека. Зола щипала ему глаза, он боялся, устал. Его взорвало:

— Пожалуйста! Иди! Мы тут подождем.

И — молчанье.

— Что ж ты не идешь? Испугался?

Пятно во тьме, пятно, которое было Джек, отодвинулось и начало таять.

— Ладно. Пока.

И пропало пятно. И вместо него всплыло другое.

Ральф наткнулся коленкой на что-то твердое, качнул колкий на ощупь обгорелый ствол. Шершавым обугленным краешком бывшей коры его мазнуло по ноге, и он понял, что это на ствол сел Роджер. Он пощупал дерево и, колыхнув его на невидимом пепле, сел тоже. Роджер, вообще необщительный, и тут не стал разговаривать. Не стал распространяться о звере или объяснять Ральфу, что понесло и его в эту нелепую экспедицию. Сидел себе и покачивал ствол. Ральф различил частое-частое, бесящее постукиванье и догадался, что Роджер стучит по чему-то деревянным копьем.

Так и сидели: стучащий, раскачивающийся, непроницаемый Роджер и кипящий Ральф; а небо вокруг набрякло звездами, и только черным продавом в их блеске зияла гора.

Высоко наверху заскользили звуки, кто-то размашисто, отчаянно прыгал по камням и золе. Вот Джек добрался до них, и он прохрипел таким дрожащим голосом, что они еле его узнали:

— Там кто-то есть. Я видел.

Он споткнулся о ствол, ствол ужасно качнулся.

Минуту Джек лежал тихо, потом пробормотал:

— Осторожно. Может, он пошел вдогонку.

На них посыпался пепел. Джек сел.

— Там, наверху, я видел — что-то вздувается.

— Тебе просто почудилось, — стуча зубами, выговорил Ральф. — Что же может вздуваться? Таких не бывает существ.

Роджер сказал — и они даже вздрогнули, они совсем про него забыли:

— Лягушка.

Джек хихикнул и вздрогнул:

— Да уж, лягушечка. И хлопает как-то. А потом вздувается.

Ральф даже сам удивился — не столько своему голосу, голос был ровный, сколько смелости предложенья:

— Пошли — посмотрим?

Впервые с тех пор, как он познакомился с Джеком, Ральф почувствовал, что Джек растерялся.

— Прямо сейчас?

И голос Ральфа сам ответил:

— Да, а что?

Он встал со ствола и пошел по звенящей золе в темноту, и остальные — за ним.

Теперь, когда его голос умолк, стал слышен внутренний голос рассудка и еще другие голоса. Хрюша говорил, что он как дитя малое. Другой голос призывал его не валять дурака; а тьма и безумие этой затеи делали ночь немыслимой, как зубоврачебное кресло.

Когда достигли последнего подъема, Джек с Роджером подошли ближе, превратясь из чернильных клякс в различимые фигуры. Не сговариваясь, все трое остановились и припали к земле. За ними, на горизонте, светлела полоса неба, на которой вот-вот могла проступить луна. Ветер взвыл в лесу и прибил к ним лохмотья.

Ральф шевельнулся:

— Пошли.

Двинулись вперед, Роджер чуть-чуть отстал. Джек с Ральфом вместе повернули за плечо горы. Снизу сверкнули плоские воды лагуны, и длинным бледным пятном за нею был риф. Их нагнал Роджер.

Джек заговорил шепотом:

— Дальше — ползком. Может, он спит…

Роджер и Ральф поползли, а Джек, несмотря на все свои храбрые слова, на сей раз отставал. Вышли на плоский верх, где под коленками и ладонями были твердые камни.

Что-то вздувается…

Ральф попал рукой в холодный, нежный пепел и чуть не вскрикнул. Рука дернулась от неожиданного соприкосновенья. На миг мелькнули перед глазами зеленые искорки дурноты и тотчас растаяли во тьме. Роджер лежал рядом, и губы Джека шептали в ухо Ральфу:

— Вон там, где раньше щель была. Бугор — видишь?