Майкл Задурьян - В погоне за праздником

Очередной слайд – мы вчетвером у входа на выставку. Стоим, улыбаясь, перед бесконечным рядом флагов всех стран мира. Я пускаюсь рассказывать ребятам о Джиме и Доун, как мы приятельствовали и сколько у нас было поездок.

– Мы с ними много путешествовали, – говорю я. – Мы все это любили.

– Славно, – отвечает Большой Эд. – Приятно бывать там и сям с друзьями.

Он оборачивается к жене и товарищам, снова поднимает банку пива, будто произнес тост. Они отвечают тем же, выпивают. Эд обращается ко мне:

– Слушайте, а эти ваши друзья, они все еще… того…

Он осекся. И вся компания вдруг затихает.

Я оставляю без ответа недоговоренный вопрос и просто переключаю слайд. Джим, один, в отделе “Дженерал моторс”, рядом с футуристическим седаном. И тут, разумеется, задает свой вопрос Джон:

– Это же старина Джи-Джи! Как он, Элла? Сто лет его не видел.

Я смотрю на мужа.

– У него все отлично, Джон. Просто прекрасно.

Участники автопробега расплываются в улыбке. И я тоже.

Не знаю, пиво тому причиной или что другое, но в ту ночь мы с Джоном спим как убитые. Никаких пробуждений и блужданий, никто не принимается спозаранку обрезать пакет с хлебом или зачищать электроды (Джон), никто не лежит в четыре часа с широко раскрытыми от ужаса глазами и не рыдает в три ручья (я). Хорошая ночь. Мы оба просыпаемся бодрые, обновленные.

Джон поворачивается ко мне. Открывает глаза. Добрый старый Джон.

– Привет, милая.

Да, это он.

– Доброе утро, Джон. Ты как?

– Отлично себя чувствую, – отвечает он, зевая.

Я касаюсь рукой его щеки. Хотя с годами лицо Джона истончилось и челюсть опустилась, оно сохранило силу и угловатость, которые всегда так привлекали меня.

– Похмелья нет? – улыбаюсь я.

Он не понимает, о чем я. Да я и не всерьез. Мы едва осилили три банки пива на двоих.

– Нет, у меня нет похмелья. Хочешь позавтракать? – спрашивает он.

Я не шевелю той рукой. Не хочу спугнуть Джона.

– Нет, давай просто полежим еще немного, ты не против?

– Ты говорила с детьми?

Джон часто спрашивает о детях, когда он в таком ясном состоянии, – спрашивает так, словно отлучался куда-то, впрочем, так оно, полагаю, и есть.

– Да, – отвечаю я. – У них все хорошо. Кевина только что повысили.

Это не совсем правда. Навалили новых обязанностей, и должность его называется теперь пышнее, однако денег не прибавили.

– Рад за него.

– Синди ходит на курсы для взрослых. Учится плести корзины. У нее талант.

– Замечательно, – говорит Джон, поглаживая мою руку – ту, что так и лежит на его щеке.

– Джон, ты меня любишь?

Он щурится, всматриваясь в мое лицо.

– Что за странный вопрос? Конечно же, я тебя люблю.

Он придвигается ближе и целует меня. Я чувствую его запах. Не слишком приятный, но все еще знакомый запах моего мужа.

– Я знаю, – говорю я. – Просто хотела услышать это от тебя. Ты не так-то часто мне это говоришь.

– Я забываю, Элла.

“Я забываю, Элла”. Да, это меня больше всего страшит.

– Я знаю, Джон, – повторяю я. Кладу и вторую ладонь ему на лицо. Целую мужа, прижимаю его к себе и больше ничего не говорю. Проходят минуты. Я вижу, как его глаза вновь заволакивает сумрак.

Пора вставать.

Нам пришлось ехать по федеральной автостраде, забитой грузовиками, которые с ревом летят мимо на предельной скорости. Их раздражение ощутимо физически. Слишком медленно плетемся, на их вкус. Один водитель, толстяк в камуфляжной шляпе, проезжая мимо нас, кривится и показывает мне средний палец. Я изображаю пальцами пистолет и стреляю в него на манер Чарльза Бронсона.

Жирдяй таращится на меня как на сумасшедшую. Врезает по газам и мчится прочь как ошпаренный.

Мы возвращаемся на шестьдесят шестое. В Аркадии проезжаем мимо известного круглого амбара, но городок с виду такой мрачный и обносившийся, что останавливаться не хочется. Едем себе дальше медленно, но верно до самого Эдмонда, небольшого университетского городка. Там мы вновь выбираемся на федеральное шоссе 44 и по нему объезжаем стороной Оклахому (город). На хайвее грузовики совсем распоясались. Один чуть нас не подрезал. Джону пришлось ударить по тормозам, у меня сердце метнулось в горло, когда вес нашего трейлера на миг сместился вперед.

Но все обошлось. Мы едем дальше. Минуем вывеску перед “Советом рыцарей Колумба”:

СЧАСТЛИВОЙ ГОДОВЩИНЫ.

ДЭВИ И ПАНКИН 23 ГОДА

Молодцы, бормочу я.

В Бетани, вернувшись на шестьдесят шестое, мы пересекаем озеро Оверхолсер по старому стальному мосту, и Джон вдруг останавливает трейлер.