Михаил Зуев - Седьмое дао дождя

Я тронулся с места так, что завизжала резина. Миша продолжал смеяться.

— Да по нему видно было, что нормальный мужик, — оправдывался он сквозь смех. У них там с юмором тяжело, поэтому, если рассмешить, он тебе никогда гадости не сделает.

Мы быстро выехали за городскую черту. Миша, совсем утомившись после неожиданной импровизации, заснул. Он повернулся ко мне спиной вполоборота, опустил спинку и отключился. Радио в машине не было — украли за неделю до нашей поездки.

Я остался один. В сознании настойчиво вертелась мысль — быстрее назад, в Екатеринбург, в уютный Мишин дом. Я почувствовал себя уставшим и одиноким. Одиночество было физически осязаемым.

Я сосредоточился. Машина неслась вперед по широкой пустой трассе. Встречных практически не было. Стрелка спидометра застыла на отметке «140». Начинался вечер.

Огромные дождевые облака клубились на горизонте. Как будто по прихоти невидимого скульптора, они складывались в причудливые фантастические фигуры, в следующее мгновение разметываемые порывами шквального ветра. Этот ветер, на фоне яркого света, проходящего через громады облаков, превращающихся в черные тучи, был неправдоподобен. Сильные боковые потоки пытались сбросить машину с трассы. Я оцепенел. Я держался за руль из последних сил, как утопающий за соломинку. Ногу, лежащую на педали газа, скрючило судорогой. Казалось, никакие обстоятельства не смогут заставить меня убрать ногу с педали.

Быстро и неотвратимо темнело. Свет, преломляемый тучами, был неестественным и невыносимым. Он был пугающим. Такого света я не видел ни разу в своей жизни.

Град забарабанил по капоту и ветровому стеклу внезапно, как облегчение. Дорога не стала мокрой — она вся и в одно мгновение превратилась в зеркало. Машину кидало. Задний мост жил своей жизнью. Он был сам по себе. Он боролся со мной и думал, что победа будет за ним. Осклизшая обочина казалась спасением. Нужно было остановиться, сдаться. Но я не мог.

В состоянии какого-то бреда я сбросил скорость и передернул ручку на третью передачу. Двигатель взвыл, как будто ему сделали больно. Пошел ливень. Щетки дворников монотонно и беспомощно пытались оттереть тяжелые капли со стекла. Я щелкнул клавишей дальнего света и ехал почти вслепую. Дорога оставалась прямой, широкой и пустой. Спидометр показывал «110».

Мне виделось, что если я остановлюсь сейчас, мы никогда не приедем домой. Что с нами что-то случится. Миша спал. Мне казалось, что я никогда не привезу его домой, что его дети никогда больше не увидят отца — если я сдамся и остановлюсь.

Тем временем ливень стал стихать. Неестественный преломленный солнечный свет вновь проник через тучи. Молнии били в землю не переставая. Я был уверен, что в следующее мгновение новая молния прошьет насквозь наш единственный на всей дороге автомобиль. Но мне было уже все равно. Главное доехать. Дотянуться до края стихии.

Воздух наполнился мириадами зеркальных осколков. В следующее мгновение они озарились изнутри разложенным солнечным спектром. Этот спектр не был далеко или близко. Мы оказались в его центре. Краешек солнца выглянул из-за ближайшей тучи. Было так красиво, что мне захотелось разбудить Мишу, чтобы он тоже видел эту красоту. Но не было сил не то что оторвать руки от руля — даже сказать слово.

Мы были — в радуге. В самой радуге. Радуга обволакивала машину. Ее разводы лихорадочно плясали на лобовом стекле. Ее сполохи окружали машину. Радуга поднималась прямо из того места, где были мы, уходила дугой небесного моста куда-то ввысь, опираясь другим основанием на линию горизонта. Это было непередаваемо.

Наверное через минуту радуга исчезла. Как и не было ее вовсе. Утих ветер. Ослабли руки на руле. Исчезла судорога, сковывавшая ногу. Я успокоился и спидометр снова показывал «140».

Миша проснулся возле окружной дороги Екатеринбурга. Я не сказал ему ничего. Главное — я довез его домой. Я не сдался.

Я подумал — когда-нибудь, может быть через год, я расскажу ему о том вечере. О ливне. О радуге. Мы были настоящими друзьями. Порой мы понимали друг друга без слов. Я думаю, Миша понял бы меня и на этот раз.

Я не успел. Спустя пять месяцев мы снова оказались в той же машине. Миша сидел за рулем. Я спереди справа. Сзади было еще двое. Шел первый снег. Мы ехали по той же дороге. На пологом повороте наша «шестерка» потеряла рассудок и юзом пошла в лоб самосвалу. Чуда не произошло.

Мне повезло. На месте «смертника» я отделался всего лишь переломами. Мише и двоим другим спутникам не повезло. Совсем. Но это уже другая история. Я не хочу и не буду ее вспоминать. Минуло три года, а мне больно. И легче не станет.