Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Ему и больно, и стыдно, и прекрасно – в общем, состояние неадекватное. Жанна, почувствовав неладное, убежала. Он раздевается, прямо там, на кладбище, кладет брюки сушиться – и засыпает в плавках среди могил. Утром просыпается от того, что прибежала Жанна: Алик не пришел домой ночевать, родители в ужасе, и она пришла его искать. Они берутся за руки, идут, что-то друг другу говорят – в какой-то момент понимают, что проходят мимо могилы Шурика Ефремова, у которой сидит спиной седой человек. Плечи его вздрагивают.

Израильский продюсер Марк Капитанский организовал цикл моих творческих вечеров. Они проходили в разных городах Израиля, в том числе, в Иерусалиме в Русском культурном центре.

Мы с Капитанским едем на машине к месту проведения вечера. Подъезжаем к воротам, на которых висит афиша. Там про меня написано все: народный артист, профессор, обладатель наград, заслуженный деятель искусств, орденоносец и даже лауреат премии Турецкой республики. И уж как самый главный аргумент в конце указано: «член Президиума Всемирного Клуба одесситов». Возле афиши прямо в проеме ворот стоит старый еврей, который все это внимательно читает и с пониманием кивает головой. Своим телом он полностью загородил проезд. Мы не можем проехать. Опускаю стекло и спрашиваю:

– Что там такое?

Он, не оборачиваясь:

– А! Выступает какой-то поц из Одессы!

Я засомневался и говорю Капитанскому:

– Может, поедем обратно?

Но деваться было уже некуда. Вежливо попросили дедушку пропустить нас. Я, кстати, нисколько не удивился, когда увидел нашего скептика в первом ряду. Он, увидев меня, тоже нисколько не удивился…

В свое время Валентин Гафт сочинил на меня эпиграмму:

Спустя некоторое время, я вступил в Всемирный клуб одесситов. Меня включили в состав президиума, вручили медаль, удостоверение и попросили написать в книге почетных гостей. И я написал:

Театральное воспитание я получил в немногочисленных одесских театрах. Мама водила в оперу, в русский драматический, но самой любимой, конечно же, была оперетта. Сколько помню, главным режиссером там был Матвей Абрамович Ошеровский. Позже, уже, будучи студентом ГИТИСа, я приезжал летом в Одессу и частенько заходил в театр не только на спектакли, но и по делам – встречался с артистами и, самое главное, с замечательным театральным художником Михаилом Борисовичем Ивницким, который делал декорации к моему преддипломному спектаклю. Ивницкий познакомил нас с Матвеем Абрамовичем, и тот сразу предложил:

– Поставь у нас оперетту! Ты на каком курсе?

– На четвертом, – ответил я, – но я учусь на драме, а оперетта – такой сложный жанр…

– Ну, может, сейчас еще рано, но когда диплом получишь, я открою секрет, как это делается…

И действительно, когда я появился в Одессе через год. Ошеровский напомнил о своем предложении и открыл обещанный секрет:

– Чем оперетта хороша, – говорил Ошеровский – когда идет драматическая сцена и актеры разговаривают, ты знаешь, что делать. Это же драма! А потом выходит хор. У хора есть хормейстер. Они поют, а ты сидишь за режиссерским столиком и в какой-то момент начинаешь грозно стучать карандашом по графинчику с водой. И так громко, на весь зал, кричишь: «Стоп, стоп! Ну-ка, шире отрывайте рот, за что вам деньги платят!»… Хормейстер сразу бежит делать замечания, и все снова поют… Потом выходит балет. С ними балетмейстер. И опять ты их прерываешь и очень строго говоришь: «Что это такое?! Выше ногу! Тяните носок! За что вам деньги платят!» И все знают, кто в спектакле хозяин! Вот и весь секрет. Так что поставить оперетту очень просто!

На четвертом курсе ГИТИСа Володя Пахомов, тогда уже главный режиссер Украинского театра в Одессе, предложил мне поставить преддипломный спектакль. Я обожал Арбузова, особенно его пьесу «Мой бедный Марат!», но в Москве уже два выдающихся режиссера поставили прекрасные спектакли по этой пьесе – Эфрос в Ленкоме и Хейфец в Театре Армии. Мне было двадцать с небольшим, и я мечтал продемонстрировать себе и всему миру, что умею делать спектакли не хуже великих… Поэтому, когда мы с Володей говорили о постановке, предложил «Марата». Распределил роли. Марата играл Василий Яковец, Лику – Валентина Исай, Леонидика – Игорь Максимов. Художником я пригласил лучшего в Одессе мастера Михаила Борисовича Ивницкого.