Сергей Юрский - Провокация - Театр Игоря Вацетиса

Парковка. Мы сами, Петр Алексеевич, тут обсудили и, так сказать… не пришли к общему знаменателю…

Магдалена. А это разве не Трефелевич?

Акимов. Вы что, с ума сошли? Какой же это Трефелевич?! Ужас! Хотя, если вглядеться… Это же надо, как он смотрит. Может быть, и Трефелевич. Как же можно было так его снять? Да нет, это не он… До такого он не мог дойти. Но почему он тут висит? Кто повесил? Здесь официальный кабинет. Тут люди работают. Почему висят такие пугающие изображения? Кто конкретно вешал? Где Николай?

Входит Николай.

Николай (докладывает) . Никифорэ Спиридонович!

Входит Стоцкийв роли Никифорэ.

Акимов (раскидывает руки) . Никифорэ! Дорогой! Мы тут бьемся как рыба об лед. Все же развинтилось. Все как-то набекрень. А тебя нет. Тебя днем с огнем не видать. Где ты, Никифорэ? Пора действовать.

Никифорэ (стоит неподвижно) . Тетиву натянуть…

Акимов. Что? Что ты имеешь в виду?

Никифорэ. Тетиву натянуть… (Из большого накладного кармана достает коробку конфет ассорти, открывает, одну берет в рот.) Чтобы запустить стрелу, надо сперва тетиву натянуть. Иначе не полетит.

Магдалена подходит к нему, опустив глаза в пол, делает книксен. Он целует ее в лоб и кладет конфету ей в рот. Как причастие.

Акимов (поражен) . Тетиву натянуть?! О-о! А-а! А ведь верно! Ну и как же это? При чем тут… тетива?

Парковка (тоже подходит) . Доброе, как говорится, утро, Никифорэ Спиридонович! (Книксен, причастие.)

Акимов. У нас, Никифорэ, от Трефелевича ни слуху ни духу. ГЛОБ СПИДЕР зависает. Дай-ка и я конфеткой попользуюсь. (Берет. Никифорэ хочет его поцеловать в лоб.) Да нет! Давай я тебя троекратно! (Целует.) Зависает, понимаешь, ГЛОБ СПИДЕР… Это еще слава богу, что у меня интуиция работает как часы. Отличная конфета. И интуиция мне подсказывает, что ты нам что-нибудь придумаешь… А, Никифорэ?

Никифорэподнял руку с конфетой и замер – ждет.

Туапсинский (идет под благословение) . Мое почтение. ( Никифорэ касается пальцами его лба, хочет положить ему в рот конфету. ) Спасибо, я с собой, если можно… у меня сахарок… шалит… я потом… с чаем…

Никифорэ. Понятно. (Кладет конфету обратно в коробку.)

Туапсинский. Нет, если это принципиально, то… (Открывает рот, стоит с открытым ртом. Никифорэ кладет ему в рот конфету.) Мерси.

Парковка (дожевала свою конфету) . М-м, какой вкус! М-м! Там ром, что ли? Или коньяк?

Акимов. Ну так, Никифорэ, что с тетивой? Давай уже натягивать, понимаешь… Мы же в связке… Если второй транш от Трефелевича не придет, то полный стоп… А нам же надо вертикаль выстраивать… Не будет твердой руки, пойдет беспредел. Надо о людях думать.

Никифорэпротягивает руку с конфетой к Каспару.

Каспар (сидит у стола, кейс на коленях) . Спасибо, не беспокойтесь, мне в самолете конфетку дадут. Je vais a Paris, лечу в Париж.

Никифорэ. Хорошо. (Кладет конфету себе в рот, жует.) Париж ни при чем. Есть второе дно для третьих лиц. Зачем дурака валять?

Акимов. Э-э… ты что имеешь в виду?

Никифорэ. Системный анализ для любых глаз. Но есть вкладыш.

Парковка (дернулась) . Григорий Львович, подтвердите, что системный анализ я передала вам.

Туапсинский. И я вам вернул его обратно, Лидия Павловна!

Парковка. Так куда же он девался?

Никифорэ. Это просто. Месье Каспар еще не в Париже. Значит, и анализ, и вкладыш никуда не улетели.

Акимов. Про что речь? Я спрашиваю, про что речь? Особое соглашение видели все. Но одно дело мы, а другое дело посторонние. Я потому купил вам эту гостиницу, чтоб вы отсюда не вылезали и не выносили, так сказать, сор из избы, под сором я имею в виду секретные документы. ( Каспар подниматся с места. ) Сядь, Каспар. Может быть, все еще обойдется, но если вдруг документы у тебя…

Каспар. Петр, нам надо поговорить tête à tête, есть обстоятельства…

Акимов. Если вдруг документы у тебя, то ты сам, я подчеркиваю – сам, птицей вылетишь из этого окна, и дай тебе бог благополучного приземления с пятого этажа…

Каспар. Пустяки… Кому нужны твои документы? Только мне, потому что я в вашем деле. Больше никому.

Акимов. Никифорэ! Что он говорит, Никифорэ?!