Сэмми Гронеманн - Хаос

Надолго повисла тишина.

— Знаете, — старец положил сжатый кулак на столик. — Мне за семьдесят, и я не знаю, сколько мне еще отпущено. Но я полон решимости переселиться в Палестину. Я приобрел недвижимость. На озере Кинерет. И я бы еще хотел застать что-нибудь из того, что там будет произрастать и что становиться. Раньше я мечтал однажды увидеть, как явят миру свою красоту древние Олимпия и Геркуланум. Но в Палестине ее больше! То, что раскопают из тысячелетних наслоений там, это гораздо больше! Теперь вот еду в Базель, как ездил на каждый конгресс, начиная с первого в девяносто седьмом. Там тоже древнее рождается заново. Все пока незрело, много невразумительного и фанатичного, и лишь единицы знают, что за этим стоим. Но радостно видеть, как народ, рассеянный по всей планете, вновь находит и понимает себя. Иметь возможность сотрудничать там и не быть для этого слишком дряхлым и загнанным — вот она, радость! Теперь, на склоне лет, я еще раз почувствовал в себе прилив жизненных сил. А это счастье, молодой человек! И такого счастья я желаю каждому!

Он снова надолго погрузился в свои раздумья.

Спустя время старик поведал о своем путешествии в Палестину, о непритязательных колониях, которые десятилетия назад основали русские студенты-энтузиасты и которые теперь, после неимоверной затраты сил и вложенного труда, после почти полной гибели первых колонистов, начали расцветать. Рассказал о праздновании Песаха, в котором он принял непосредственное участие, настоящем народном празднике, но без дурных предчувствий и событий, кои в других краях идут рука об руку с ним. О гостеприимстве еврейских крестьян и еще о тысяче других впечатлений.

Часы пролетели быстро, и Хайнц пожалел, что поезд уже въезжал в Оос, где ему предстояло сделать пересадку на пригородный поезд до Баден-Бадена.

— Возможно, еще увидимся в Базеле, — улыбнулся Хайнцу собеседник. — Собственно конгресс откроется лишь на следующей неделе, а пока предстоят предварительные обсуждения.

Хайнц покачал головой и простился со стариком сердечно и признательно.

Вскоре он уже стоял у открытого окна пригородного поезда и смотрел, как с соседнего пути отправляется скорый. Вагоны мелькали перед его глазами, сначала медленно, потом все быстрее. Из третьего класса неслась еврейская песня. Он смотрел в хвост поезда, на окнах которого даже издали оставались приметными обложки газеты «Ди Вельт».

Вместе создавать; вместе работать на будущее народа и человечества; иметь идеал; иметь цель жизни; знать, куда и откуда ты, к кому принадлежишь; носить в душе родину; воодушевляться; быть молодым, как этот старик — кому еще такое под силу, кто с этим справится?

Что оставалось ему?

Он забрался в свой угол. Машинально раскрыл лежавшую рядом газету и прочитал:

«Будет ли конюшня Эстергази и в этом году праздновать триумф в Иффецхайме? Или на этот раз вперед вырвутся черно-белые цвета Градица? Кто первым придет к финишу, Айс Винд или Фауст? Это большой вопрос, который волнует всех. По нашей информации…»

Сэмми Гронеманн (1875, Страсбург — 1952, Тель-Авив) — писатель, адвокат, активный участник сионистского движения.

Родители, раввин Зелиг Гронеманн и Хелена Бреслау, родившаяся в России, воспитали его в еврейской религиозной традиции. Большую часть детства Сэмми провел в Ганновере, где обучался в престижном лицее, по окончании которого год изучал Талмуд на раввинском семинаре в Хальберштадте. Там он впервые организовал сионистскую Восточную группу Ганновера, позже изучал в Берлине юриспруденцию. На рубеже веков становится убежденным сионистом, в 1897 г. принимает участие в I Сионистском конгрессе в Базеле, где была учреждена Сионистская организация, и затем на протяжении почти полувека работает в ней организатором и пропагандистом, занимает множество почетных должностей.

В 1905 г. в Берлине Гронеманн создал канцелярию по защите авторских и издательских прав, имевшую большой вес, в 1909 г. стал одним из учредителей и юрисконсультом Союза охраны интересов немецких писателей (Schutzverband deutscher Schriftsteller), защищавшего интересы писательского цеха от государственной цензуры и эксплуатации вплоть до прихода к власти нацистов в 1933 г. В том же году в результате дискриминации был вынужден уехать в Париж, оттуда в 1936 г. эмигрировал в подмандатный Великобритании Тель-Авив.

Во время Первой мировой войны на оккупированной немцами территории (Белосток, Вильна, Ковно) Гронеманн знакомится с укладом жизни восточных евреев, который производит на него сильное впечатление. Многое из этого опыта вошло в его первый роман «Хаос», изданный в 1920 г. и имевший оглушительный успех.