Стэйси О'Брайен - Сова по имени Уэсли [litres]

Закончив помогать Вэнди с овощами на кухне, я поспешила обратно в ванную умерщвлять мышей. Я вошла и увидела открытый пакет. Мой желудок скрутило. Нет, нет, быть того не может… Я раз за разом пересчитывала оставшихся в пакете мышей, их должно было быть двенадцать. А было десять.

Двух беглянок необходимо было найти, причем срочно. Я никому не могла ничего сказать, даже Вэнди – для нее этот визит был крайне важен, она и так места себе не находила. А ее муж обрадовался бы, пожалуй, еще меньше – он едва выносил Уэсли, но так редко бывал дома, что ему редко приходилось иметь с ним дело. Я быстро перебила оставшихся мышей, ударяя их об пол, и прокралась на кухню, чтобы спрятать пакет с трупами подальше в морозильник. Я как раз направлялась обратно в ванную, когда раздался звонок в дверь.

Во время обмена приветствиями гости наверняка решили, что я из особо нервных, так как глаза мои постоянно рефлекторно бегали по комнате. Дом был большим, и я понимала, что мои шансы найти пропавших грызунов таяли с каждой минутой.

Весь ужин гости травили занимательные байки о своих путешествиях, но я их почти не слушала: мне все время казалось, что откуда-нибудь вот-вот выскочит мышь – пробежит по столу или по нашей обуви, метнется через кухню или упадет с люстры прямо в салат.

– Все в порядке? – осведомилась Вэнди, когда я помогала ей подавать на стол десерт. – Ты сегодня какая-то тихая.

– Да-да, я просто с удовольствием слушаю все эти рассказы, – ответила я.

После десерта я вежливо покинула высокое общество и почти бегом направилась в свою часть дома. Тут же я услышала одну из мышей – она рылась в сушилке, стоявшей в коридоре между моей комнатой и ванной. Хорошо, одна есть, осталось лишь найти вторую. Я очень надеялась, что она где-то неподалеку.

Я охотилась за ней весь оставшийся вечер и даже ночью, когда все уже отправились спать. Пытаясь никого не разбудить, я кралась по дому на цыпочках с фонариком, заглядывая в каждый угол, но так и не смогла найти чертову мышь.

Наконец, уже на рассвете, я тихо открыла сушилку, вытащила первую мышь и положила в коробку. Потом я вернула сушилку в исходное состояние и проскользнула в комнату, в которую через занавески уже пробивались первые лучи солнца. Утром мы собрались за столом завтракать, все прошло спокойно. Доев, англичане вернулись в свою комнату, а я продолжила охоту. Вскоре я обнаружила крошечную черную какашку в коридоре прямо перед гостевой спальней. Я шумно сглотнула. Очевидно, ночью в темноте я проглядела эту улику. Я проскользнула дальше по коридору в поисках следующей «подсказки», как вдруг открылась дверь в гостевую спальню.

Женщина посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на коробку в моих руках.

– Простите, – мягко произнесла она. – Вы, часом, не мышь потеряли?

– Ну, да, – убито пробормотала я. – Это для моей совы.

– Вы найдете ее здесь. Ей, кажется, вполне удобно.

Наглый грызун, умываясь, уютно угнездился прямо посреди ее кровати. Я быстро смахнула его в коробку.

– Знаете, – сказала она. – В Англии многие держат у себя сов.

– Правда? – спросила я с глубочайшим облегчением. – Так вы не злитесь?

– Отнюдь, – хохотнул ее муж.

Женщина подмигнула мне и закрыла дверь.

Я никогда не кормила Уэсли мышами, которым удалось сбежать из пакета, так как они могли успеть изваляться в чем-то, опасном для его здоровья. Да и, в конце концов, эти двое просто заслужили свободу. Я прогулялась с ними до близлежащего поля, рядом с которым текла речка, и там их отпустила.

ВЕСНОЙ 1986-ГО я очень серьезно заболела и мне пришлось делать срочную операцию. Пока я лежала в больнице, уход за Уэсли взяла на себя Вэнди. Сначала я волновалась из-за этого, но потом осознала, что к своему возрасту (год и два месяца) в дикой природе Уэсли уже стал бы совой-одиночкой, не зависящей от родителей. К счастью, несмотря на свою стеснительность, он спокойно позволял Вэнди себя кормить. Каким-то образом он понял, что перекочевал под ее крыло, по крайней мере временно.

Операция прошла успешно, и вскоре я вернулась домой, но врач прописал мне «два месяца покоя и отдыха». Это казалось раздражающей помехой моей жизни и работе в Калтехе.

– Что же мне теперь делать, Уэсли? – спросила я, поглаживая его по загривку.

Он посмотрел на меня, и я поняла: да ничего. Я никуда не должна была идти и у меня не было никаких обязанностей. Впервые в своей занятой жизни я могла отдохнуть, и, что еще важнее, рядом со мной было это восхитительное существо, и у меня была гора времени, которое я могла провести с ним. Так что я сидела на кровати или на диване у окна, Уэсли сидел у меня на плече или на голове, и мы вместе просто наблюдали за миром вокруг нас. На ночь я привязывала Уэсли к насесту рядом со своей кроватью. Хоть он и был уже совсем взрослый, он все еще продолжал играть в «вертолетик» и с радостными криками нападать на перекладину своего насеста. Я поворачивалась к Уэсли и говорила ему: