Самид Агаев - Правила одиночества

– Перестань острить.

– Хорошо, не буду.

– Ты устроил ему западню.

Во-первых, в западню попали мы, нас было четверо, а братуха твой привел целую футбольную команду, одиннадцать человек. Я оказался меж двух огней; если ты помнишь, предупредил, чтобы Рубен не ходил один, из-за тебя я предал своих друзей, мы еле ноги унесли.

– Значит, это я виновата во всем? – раздраженным голосом спросила Джульетта, она даже остановилась и повернулась к нему лицом.

– Нет, – быстро ответил Виталик, – я этого не говорил, во всем виноват я, давай помиримся.

Девушка, сжав губы, сложила кукиш, сунула ему под нос, повернулась и пошла. Виталик тут же последовал за ней.

– С чего ты взяла, что это я отделал твоего брата, я даже его в лицо не знаю.

– Зато он тебя узнал.

– Откуда?

– Под фонарем ты стоял, в качестве живца?

– Ну да, – признался, – только про живца это обидно.

– Как есть, и хватит за мной таскаться. Рубен на голубятне торчит, еще одной драки не хватало. И, кстати говоря, поездка на БАМ в качестве свадебного путешествия меня не устраивает.

Поравнялись с домом Джульетты, и девушка ускорила шаг. Виталик тяжело вздохнул и поплелся в общежитие.

– Вон идет наш Ромео, – сказал Али. Он сунул два пальца в рот и издал короткий свист.

Ромео, то есть Виталик, задумчиво вышагивающий вдоль забора, поднял голову и увидел Али, машущего рукой. Изменил направление и тем же аллюром ступил на футбольное поле. Отсчитав полсотни шагов, остановился у лавочки, на которой сидела вся троица.

– Гамарджоба [17], – приветствовал он честную компанию.

Салам аллейкум [18], – ответствовал Виталик Большой.

Барев [19], – сказал Али.

– Здоровеньки булы, – ответил Ислам. Виталик Большой спросил у Виталика Маленького:

– Чувак, ты случайно не кришнаит, а то нам для комплекта буддизма не хватает?

– У меня мама молоканка, – нехотя ответил Виталик.

– Это ничего, сектанты тоже имеют право на представительство, – добродушно заметил Виталик Большой.

Виталик Маленький сел рядом, поднял прутик, лежавший под ногами, и принялся чертить перед собой геометрические фигуры. Молчали минут десять под гомон воробьев, чирикающих на кронах акаций.

– Как идет процесс примирения? – наконец спросил Ислам.

Виталик пожал плечами, полез в карман, достал пачку «Авроры», закурил и стал сплевывать табачинки, налипшие на губы.

– Понятно, – сказал Ислам, – вопросов больше не имею.

Али, немилосердно фальшивя, стал насвистывать мелодию арии «Сердце красавиц склонно к измене». Виталик Маленький некоторое время поглядывал на него искоса, затем, не выдержал:

– Икар долетался, а ты досвистишься. Обращаясь к Исламу, Али возмущенно сказал:

– Задирается. Кажется, ему жить надоело.

– Джентльмены, – строго обратился к ним Виталик Большой, – глупо ссориться перед лицом общего врага, он только этого и ждет, чтобы схавать нас поодиночке.

– Скажи спасибо общему врагу, – буркнул Али. – Неблагодарный, еще из-за него вчера жизнью рисковал.

– Надежда есть вообще? – спросил Виталик Большой.

Поскольку Виталик Маленький молчал, Ислам ответил за него:

– Надежда всегда есть.

– Я вам расскажу поучительную историю, – изрек Али. – Вот я встречался с девушкой, Надежда ее звали…

– Ладно врать, -• перебил его Виталик Большой, – с девушкой он встречался, с Эльзой, наверное?

Али обиженно замолчал и снова стал насвистывать, на этот раз мотив мейхана.

– Ну и че дальше было? – через минуту спросил Виталик Большой.

– Да пошел ты, – сказал Али и вполголоса, отбивая ладонями по коленке такт, запел:

Оборвав песню, заметил:

– Эльза, к вашему сведению, со мной не здоровается, потому что я обещал прийти к ней вечером и не пришел, из-за вас, между прочим.

Виталик Большой спросил у Ислама сигарету, но тот покачал головой. Виталик Маленький достал пачку «Авроры», но Виталик Большой скривился и предложил Али:

– Пойдем, брат, сходим за сигаретами, у меня есть сорок копеек, как раз на «Интер» хватит.

– Ара, отвали от меня, – огрызнулся Али, – я с тобой даже двух шагов дороги не хочу пройти.

– Обиделся, – констатировал Виталик Большой. АЛИ, не обращая на него внимания, продолжал вполголоса петь, прищелкивая пальцами: