Юрий Салов - Гонки по лабиринту

- Насчет Лены, - сказал он. Я спал с ней.

Андрею не следовало удивляться, но он удивился. Ему пришло в голову, что он теряет способность предвидеть. Он начинал чувствовать себя старым бойцом, чьи стареющие руки больше не позволяли ему сохранять бдительность. Он получил в последнее время слишком много ударов по голове.

- Я не собираюсь "признаваться", - успокаивающе сказал Пительников. - Я просто рассказываю тебе, как это было. Ничего такого, чего бы вы не видели и не слышали раньше. Обычное дело. Вот почему я велел ребятам сходить к Диане, собрать все в ее комнате и принести мне. Я никогда ничего не записывал, но я тогда не знал, что Лена ведет дневник. Я сам через это прошел. Я ничего не нашел. - Он остановился и глотнул коньяка. - Ты с ума сошел. Зачем тебе это надо? - Мысль о безумии Шальнева словно показалась ему утешением.

- Это мое дело, - коротко ответил Андрей.

- В этом грешном мире есть вещи и люди, которых предпочитаю не знать даже я, - вздохнул Пительников. - из соображений личной безопасности. Тебя это не смущает?

- Нет, - коротко ответил Андрей.

- Видишь ли, тот человек, у которого находится эта вещь, как бы тебе потолковее объяснить... - задумался Борис. - он... я по сравнению с ним винтик. Ты слышишь, жалкий винтик. - пробормотал он.

- Мне нужен адрес, - сухо сказал Андрей. - ты можешь устроить встречу?

- Адрес дать - нехитрое дело, - махнул рукой Борис. - но эта встреча для тебя может оказаться последней.

Пительников встал и стал кому-то звонить по телефону. Затем он быстро стучал по клавиатуре, отправляя е-майлы, одновременно со вздохами откровенно излагая свой роман с Леной, откровенно признавая, что это обычная история мужчины средних лет и женщины помоложе. Он не собирался притворяться, что в этом было что-то особенное, просто потому, что это случилось с ним, а не с одним из бесчисленных других мужчин среднего возраста, с которыми они наблюдали это за годы их слежки за часто прозрачной и поверхностной жизнью людей. Но Андрей догадывался, что бесцеремонное опровержение Пительниковым его рассказа выдало ложь о важности этого для него. После того, что Пительников пережил с Дианой, было понятно, что он нашел бы Лене Муравьевой желанное убежище. Серьезный вопрос заключался в том, почему Лена завела этот дневник. Это тоже был удручающий вопрос, потому что непосредственный смысл заключался в том, что она имела мужчин не ради них. В это было невозможно поверить. Скорее всего, она думала, что это ей что-то даст. Пительников знал это.

- Я слишком поздно пришел в себя, - сказал Пительников, снова с кем-то перебросившись парой фраз по телефону. - У меня были ночные раздумья над этим. Я не знаю, что ей было нужно, но я уверен, что она никогда этого не получала. Даже когда я был без ума от нее, я никогда не допускал компрометирующих обстоятельств. Никогда в моем кабинете. Никогда не пил с ней. Никогда не говорил о чем-то таком. Она никогда не выпытывала что-то меня, я даже не помню, чтобы она пыталась.

Он потянулся за стаканом, поднял его из лужицы конденсата, выпил и вернул в лужицу.

- Скорее всего, ты уже мертвец, - задумчиво произнес Пительников, что-то быстро записывая на листке бумаги. - только еще в полной мере этого не ощущаешь. Но я думаю, ты это поймешь. Послушай старика. - заполнив белый четырехугольник текстом, он оторвал листок и протянул Шальневу.

- Мало кто, черт возьми, может завести роман с такой женщиной, как она, и ни разу не поддаться своим эмоциям, ни разу не сойти с ума, подойти к самому краю и прыгнуть. Я ежесекундно оглядывался, думая, как бы не попасться в ее ловушки. Я был так чертовски осторожен во всем этом деле, что я удивлен, что мне удалось сделать это с ней. Но я это сделал и продолжал делать, ночь за ночью.

С минуту он молчал.

- Я не знаю, почему она это делала с другими. Я достаточно честен с самим собой, чтобы быть подозрительным. Но знаешь, что меня преследует? Что если, черт возьми, что если ... я ей просто нравился? Я так долго на этой работе, что даже не знаю, узнаю ли я искреннее чувство, если столкнусь с ним. Лена Муравьева, возможно, была колоссальной ошибкой - сказал он, качая головой от всей этой безумной истории, - но будь я проклят, если даже сейчас понимаю, какой именно ошибкой она была.

Он остановился и посмотрел в окно справа от Андрея, во двор. В центре его находилась мертвая детская площадка, обычный признак запустения в ДНР, но в отличие от многих других, которые были превращены в автостоянки или место выгула собак, площадка у дома Бориса и Дианы была просто пуста. Щели в камнях во дворе были усеяны пучками сухой травы.