Гийом Мюссо - Скидамаринк

В нескольких метрах впереди меня Барбара наслаждалась морским воздухом, в то время как большой ястреб кружил над кустами в поисках мелких млекопитающих себе на завтрак. Мы вышли проветрить легкие и прогуляться перед едой по дороге, пролегающей вдоль скал.

– Передохнем? предложила Барбара. Положив руки на бедра, она восстанавливала дыхание.

– Ок. Магнус убьет нас, если мы вернемся поздно, но, в конце концов, мы не обязаны подчиняться каждому его слову, – сказал я в порыве возмущения против его чрезмерного желания всем руководить.

Она застегнула до самого подбородка свою куртку, и мы уселись на плоский камень, любуясь морем и солнцем, сияющим перед нами.

– Он вернется? – спросила она какое-то время спустя, не поднимая головы.

– Кто?

– Моми. Он вернется, чтобы убить нас. Как делал всякий раз, когда кто-то ускользал от него. Я просматривала газетные архивы вчера и прочла историю двух студентов. Это это ужасно.

Барбара имела в виду один из самых мрачных эпизодов в карьере психопата, когда два года назад он напал на пятерых молодых студентов, которые отдыхали в кемпинге в Колорадо. Троих он застрелил в шею, но двоим, брату и сестре, оба учились в Университете Денвера, удалось сбежать из его когтей. Они смогли добраться до своего внедорожника и уехать в город.

Благодаря их показаниям, а также свидетельствам других выживших людей, полиция пришла к выводу, что Моми не прибегал к пластической хирургии, чтобы изменить свою внешность. Конечно, он был очень искусен в приемах маскировки, раз он до сих пор ни разу не попался, но он хотел показать свое настоящее лицо будущим жертвам. На этот раз, несмотря на то, что полиция мобилизовала свои лучшие силы, и на дорогах были выставлены блокпосты, поймать Моми не удалось. Хуже того, через месяц ему удалось отыскать двух студентов и отомстить. Газеты описывали ужасные сцены пыток, которые происходили до убийства: расчленение еще живых людей, вырезание мозга и половых органов.

Я повернулся к Барбаре и увидел, что у нее наворачиваются слезы на глазах. Она открыла рюкзак и вытащила оттуда небольшую бутылочку для таблеток, содержащую хорошо узнаваемый белый порошок. Как я и подозревал, ее наркомания распространялась не только на стимуляторы эйфории, но и на кокаин и другие алкалоиды.

Я попытался забрать у нее бутылочку из рук, но она воспротивилась.

– Я не могу лишить себя этого сейчас! Я не справлюсь, – сказала она дрожащим голосом, вытирая слезы, катящиеся по щекам.

Я позволил ей понюхать немного порошка, зная о последствиях, которые неизбежно последуют, если отказать ей в этом. Я вытер ее лицо платком и взял с нее обещание, что она попробует завязать с наркотиками.

Я хорошо понимал расстройство Барбары, потому что сам ужасно боялся Моми. Растроганный ее несчастным видом, я попытался немного приободрить ее, но Барбара имела удивительную способность быстро собираться, и она поразила меня еще больше:

– А теперь, если у Моми появится плохая идея вернуться за нами, мне будет чем ему ответить, – сказала она, доставая из сумки небольшой IPP 788 последней модели.

– Как вам удалось провезти эту пушку через таможню? – спросил я, застигнутый врасплох.

– Благодаря чипу, который блокирует работу металлоискателя. Это новая система, я купила ее у друга.

– У вас забавные друзья.

– Он бывший полицейский, теперь работает частным детективом. Мы ходим в один тир.

– Только этого еще не хватало!

– Я даже состою в НСА.

– Это меня в вас не удивляет.

– Вы знаете, что говорится в Конституции: «Право людей хранить и носить оружие не должно »

– « не должно быть ограничено», я знаю, я же адвокат, я знаю вторую поправку.

– Вы против?

– Оружие создает больше проблем, чем приносит решений.

Она покачала головой в знак несогласия.

– Оружие может быть полезным при самообороне, особенно женщинам. Я часто ношу его собой, и редко когда его не оказывается в моей сумке. Если честно, у меня есть даже штурмовая винтовка.

– Это незаконно: закон о борьбе с преступностью 1994 года.

– Заявите на меня в полицию, – усмехнулась она.

Я помог ей подняться на ноги. Успокоенная кокаином, она благодарно улыбнулась мне и попросила не рассказывать никому об этом «инциденте», как она это назвала. Я обещал, я даже был доволен разделить тайну с этой загадочной женщиной, которая вдохновляла меня своим обаянием настолько же, насколько и чувством жалости к ней.

По дороге домой мы много шутили о той жизни, которая могла бы быть после продажи отреставрированной Моны Лизы.