Элой Морено - Невидимка [litres]

Восемь секунд

Разум предпринимает еще одну попытку, зная, что каждый раз остается все меньше времени, чтобы преодолеть последствия отчаяния. Вот почему, поняв, что предыдущая уловка не сработала, он пытается найти в воспоминаниях что-то еще – любовь.

Перед телом, стоящим под проливным дождем, начинают всплывать все новые и новые образы: звук браслетов, когда она шевелит кистью; тот вечер, когда они вдруг случайно соприкоснулись руками; первый поцелуй в щеку; веснушки, танцующие у нее на лице, когда она улыбается; сообщения с фиолетовыми сердечками и смайликами; взгляды на прощание; радость воспоминаний о ней перед сном; рисунки, которые сейчас висят на стенах туннеля, – там, где гигантская белка сражается с воином и пистолет направлен на буквы ММ… А потом воспоминания о том, как однажды, возвращаясь домой, она назвала его трусом, как перестала разговаривать с ним, как стала общаться с другими ребятами, пока он наблюдал за ней издалека… И самое главное – пятно на брюках, которое, как он думает, она уже увидела и над которым посмеялась.

Шесть секунд

Он уже отчетливо ощущает, как земля дрожит у него под ногами – это смерть пришла, чтобы увести его за собой.

Дракон, только что перелетевший через высокую стену, продолжает взмывать все выше и выше, чтобы лучше разглядеть, что происходит внизу.

И вдруг видит его: стоящую под дождем неподвижную фигуру, которую вот-вот сотрет с лица земли приближающийся поезд.

Дракон понимает, что ему не успеть вовремя, и все же распахивает свои огромные крылья и устремляется вперед так быстро, как только может, и кричит, и извергает пламя ярости и страха…

Он знает, что жизнь этого мальчика заберет с собой вовсе не поезд и что даже ММ в этом не виноват. Нет, с его жизнью давно покончили те, кто смотрел, но предпочитал не видеть, кто порой даже не хотел замечать. Он знает, что никто в этом мире не может стать невидимкой, если в этом ему не помогают остальные.

И хотя дракон знает, что ему не успеть, он продолжает лететь все быстрее и быстрее.

Пять секунд

Разум понимает, что остался последний шанс.

У него есть только пять секунд, чтобы вернуть те воспоминания, которые уже не подведут.

Четыре секунды

И разуму приходит одна идея; ну ладно, две. Во-первых, застывшее тело надо обмануть, подсунуть правдоподобную ложь про все эти суперспособности, что он сам себе придумал. Ложь, которая даст ему малюсенькую надежду.

А потом сразу наполнить его сердце любовью, но любовью совершенно иного рода, той, которая никогда не заканчивается.

И все начинается со лжи…

Я точно не помню, о чем думал в тот момент, просто знаю, что стоял под дождем и не двигался, наблюдая, как черное пятно становится все больше и больше.

И еще помню невыносимое гудение поезда, шум, буквально разрывающий мою голову. Тот самый шум, который не дает мне спать по ночам.

И вдруг, сам не знаю почему, мне в голову пришла одна идея, одна смутная надежда… А что, если машинист поезда видел меня из-за дождя? Ведь так могло быть, это все объясняет. Я по-прежнему оставался невидимкой, но под дождем мой силуэт намок, и именно его стало видно из окна поезда, поэтому машинист дал гудок. Точно! Вот оно! Машинист видел только какие-то очертания под дождем, а не меня самого.

Эта мысль меня немного приободрила, хотя я продолжал чувствовать себя безмерно усталым… усталым от всего: от людей, которые меня не видели, от изоляции, в которой постоянно находился; от того, что Кири больше не обращала на меня внимания; от того, что каждый раз надо было бежать, от того, что каждый день надо проживать вот так…

Три секунды

Я тоже,

я тоже тебя очень люблю,

очень-очень, сильно-пресильно.

И тут в моем сознании всплыла она.

Глядя перед собой, я уже не видел поезда, а видел только, как Луна бежит мне навстречу, раскинув руки, как делала это каждый раз, когда возвращалась домой.

Я видел ее совсем малышкой, когда она лежала в своей кроватке, а мои родители говорили мне: «Теперь ты должен нам помочь заботиться о ней». Я видел, как она протягивала мне руку, чтобы я помог ей научиться ходить. Видел, как я пугался всякий раз, когда она падала, и радовался, когда она с улыбкой вставала обратно на ножки. Видел, как она всегда брала меня за руку, когда мы переходили через дорогу, когда спускались или поднимались по лестнице…

Потом я видел ее на маленьком велосипеде – она старалась удержать равновесие, когда ей сняли дополнительные колеса: отец придерживал ее сзади, чтобы она не упала, а я подбадривал подниматься и ехать вперед.