Евгений Бузни - Александра

Но Инзубов смотрел в свои бумаги и, почти не поднимая головы, подносил чашку с чаем к губам, продолжая читать и разговаривать одновременно.

— Грех вам жаловаться, Евгений Николаевич, — укоризненно сказала Кузьмина, поднимая свои большие глаза на сотрудника, — удалось же нам издать уникальный трёхтомник писателя со всеми вашими комментариями и со всеми письмами, которые раньше не публиковались? Это же успех.

— Да, но хотелось бы больше узнать правды, а это возможно, только если привлечь внимание как можно большего числа людей к этой проблеме.

— Это для вас она проблема, а для других проблема — где колбасу достать, — коротко отпарировала Татьяна Евгеньевна.

Разговор этот происходил в июне тысяча девятьсот девяносто первого года. В это время Горбачёв раскручивал идею подписания нового союзного договора, по которому каждая республика наделялась бы полным набором демократических прав, которые не только не были понятны простому человеку в любой республике, но и не нужны были. Эти проблемы прав беспокоили лишь тех, кто держал или хотел держать портфели власти. Вот у них-то это было на большом взводе. Им-то, власть предержащим, приходилось бегать по запутанным тропкам джунглей большой политики и грозно рычать, оскаливаясь, на противников, которые сами были не беззубыми и тоже умели порыкивать. Оттого, кто кому пасть перегрызёт, зависело, кто в джунглях будет хозяин. Вряд ли эта грызня могла повлиять на жизнь самих джунглей в лучшую сторону, но особи сбивались в стаи, поддерживая то одного, то другого клыкастого.

Двадцатого июня в Берлине, уже ставшем городом одной только Германии, министр иностранных дел Советского Союза Бессмертных, только что возвратившись из американского посольства, где проходили переговоры с Государственным секретарём США Бейкером, начал беседу с министром иностранных дел Кипра, когда вдруг срочно был приглашён к телефону. Звонил Бейкер и взволнованным голосом попросил срочно приехать для неформальной беседы и так, чтобы, по возможности, никто об этом не знал.

Волнение партнёра передалось и Бессмертных. Прервав беседу с представителем Кипра под благовидным предлогом, извинившись, министр чёрным ходом покинул посольство и помчал машину напряжёнными берлинскими улицами туда, откуда совсем недавно уехал.

В тихой комнатке, оставшись наедине с советским министром, Бейкер сказал:

— Я только что, после нашей сегодняшней беседы, получил из Вашингтона информацию. Как я понимаю, она, очевидно, основана на данных разведки и говорит о том, что в Советском Союзе может быть совершена попытка смещения Горбачёва с поста Президента.

Внимание к себе притягивал загадочный листок бумаги в руках у Бейкера, пояснявшего советскому министру:

— Данные подтверждаются полученной шифровкой. Понятно, что дело это сугубо деликатное, и нам нужно как-то такую информацию передать в Москву. По нашим данным в смещении будут участвовать…

Тут Бейкер заглянул в листок бумаги и стал называть фамилии:

— Павлов, Язов, Крючков…

Бессмертных был ошарашен и не запомнил, были ли названы ещё фамилии.

— И это очень срочный вопрос. Его нужно сейчас же довести до сведения Горбачёва, — продолжал Государственный секретарь. — У вас есть прямая, совершенно защищённая связь с президентом?

— У меня такой связи нет, — вынужден был сознаться министр. — Есть высокочастотная связь, но она под контролем КГБ.

— Это не годится. Тогда давайте воспользуемся связью американского посольства. Мы поручим это нашему послу Мэтлоку. С ним уже связываются. А вы позвоните Черняеву, чтобы он обеспечил срочно приём информации. Таким образом Горбачёв получит те же сведения, что я вам передал. Это абсолютно надёжно и никто ничего не перехватит.

Бессмертных поспешил в машину и уже через полчаса, наскоро свернув беседу с министром Кипра, звонил Черняеву в Москву:

— Анатолий Сергеевич, я звоню из Берлина.

Кратко передав суть разговора с Бейкером, сказал:

— Если попросится на приём посол США Мэтлок, то примите, не откладывая.

— Какое совпадение, Александр Александрович, — послышался голос в трубке, — Как раз он уже попросился и мы его принимаем.

Двадцать второго июня министр иностранных дел СССР Бессмертных уже был в Москве и возлагал вместе с Горбачёвым венки к могиле «Неизвестного солдата» в годовщину нападения фашистской Германии на Советский Союз.

Горбачёв, как полагалось, подошёл к венку, положенному от его имени, и поправил на нём ленточку. Странно было, что именно в Германии за два дня до этого разведка и дипломатия США пеклись о безопасности советского президента. Но странность не замечалась действующими лицами. После возложения венков они встретились в кабинете президента.