Дина Рубина - Вавилонский район безразмерного города

– Он гений! – убежденно говорила Дора. – Шерлок – это один сплошной интеллект!

Я опять помалкивала. Нет, я готова была признать, что мой пес – паренек ушлый; неясно только, почему этот могучий интеллект не способен осилить простого правила: терпи до прогулки…

Попутно мы совершили ряд дорогих приобретений, например купили какой-то особенный строгий ошейник – для пущей дисциплины.

Когда я попыталась выяснить, не сдавит ли щенку горло это орудие пытки, Дора презрительно ответила: «Это не пу-дэль! Это – КЕРН!»

И сейчас я готова признать ее правоту. Шерлок поразительно силен для такой небольшой особи: уж если не намерен двигаться дальше, то встанет как монумент, и фиг его с места сдвинешь, а проказлив, как тысяча чертей, и своего все равно добьется – не мытьем, так катаньем. Без строгого ошейника мой пес вообще скоро стал бы неуправляемым беспризорником.

Буквально в первый же месяц совместной жизни все мы пережили изрядное потрясение, а Шерлок, помимо имени, приобрел еще и кличку.

Дело в том, что на втором этаже нашей квартиры мы построили мастерскую для Бориса. Сколотили стеллажи, перевезли картины, несколько дней обустраивали рабочее место… Наконец в одно прекрасное утро наш художник установил мольберт, выдавил краски на палитру и приступил к работе.

Шерлок, само собой, попытался освоить дополнительные метры своей жилплощади. Однако твердой рукой отец закрыл дверь перед его черным носом, жадно вдыхающим ароматы краски и терпентина. И пес вроде бы смирился: прискакал вниз и стал гонять свою резиновую уточку, медленно сжимая ее в зубах и выдавливая из страдалицы протяжный писк.

В полдень Борис спустился выпить кофе. Тут забежала на минутку наша дочь, завертелся разговор…

– А где Шерлок? – спросила Ева спустя полчаса. Мы переглянулись и подскочили.

И в этот момент увидели его. Вернее, не его, а… По ступеням лестницы со второго этажа спускался некто, и лишь глаза поблескивали в лиловой чаще бороды и усов. Он останавливался на каждой ступени, поглядывая на нас сквозь эту лиловую чащу, со своим коронным: «Пральна делаю, дядь Вась?» – и по всей лестнице за ним тянулись отпечатки лиловых лап. Это была красивая картина.

Боря взвыл:

– Кобальт фиолетовый!!!

Мы заголосили, все трое одновременно, так как не знали, сколько краски он сожрал и как долго – час? два? – может после этого прожить…

Боря, чувствующий вину за то, что, выйдя из комнаты, неплотно притворил за собой дверь, суетливо повторял:

– Там, понимаешь, льняное масло, в краске-то… Вот он на масло и потянулся…

До ветеринарной клиники в Реховоте, где работает знакомый наш врач, к счастью, дозвонились быстро.

– Не паникуйте, – сказал доктор. – Не сходите с ума. Просто садитесь в машину и привозите его немедленно. Вас будут ждать.

И едва мы внесли в приемный покой свое еще живое произведение искусства с фиолетовой физиономией, предупрежденная секретарь Марина вскочила и постучала в дверь смотровой. Оттуда выглянула врач в зеленом халате, оглядела приемную, полную всевозможной живности, и сказала:

– Кто тут живописец? Входите!

Так еще раз подтвердилось, что наш Шерлок – парень крепкий, каким и положено быть шотландскому горцу. Ведь согласно решительному вердикту нашей Доры: «Это не пудэль! Это керн!»

Правда, мне и до сих пор чудится, что на солнце его пушистая морда отливает чем-то романтическим, лиловым… И что тут скажешь? Живописец!

Вторым серьезным потрясением для Шерлока (да и для нас тоже) стала неизбежная процедура по изменению щенячьей внешности. Не могу сказать, что он франт, но все же уважение к собственной шерсти, рыжему хвосту и львиной гриве у него наличествует. Недаром он так внимательно и с таким тайным удовлетворением вглядывается по вечерам в свое отражение в темной балконной двери.

– О чем вы думаете! – бушевала Дора. – Щенок чудовищно оброс! Он похож на медведя. Немедленно записываю вас на тримминг!

Честно говоря, я самонадеянно полагала, что смогу стричь Шерлока сама, точно так же как когда-то стригла Кондрата – ножницами, с уговорами и песнями, с воплями и обидами…

Ничуть не бывало: выяснилось, что КЕРНОВ (именно так, судя по интонации и округленным глазам Доры) не стригут, а трим-мин-гуют…

– Что это значит? – осведомилась я слабым голосом.

– Это значит: выщипывают.

– Вы-щи-пы-вают?! Но боже мой…

– Не волнуйся, это не больно, – отмахнулась Дора. – Для него это просто кейф!