Эндрю Ридкер - Альтруисты [litres]

Итан открыл глаза. Чарли стоял рядом с его кроватью. В левой руке он стискивал запотевшую бутылку «Бад селект», а в правой – свой твердый член. И то и другое он предлагал Итану.

Питтсбург встретил их солнцем, которое три дня палило за окном отеля. Ребята почти не выбирались на улицу, целыми днями куражились в постели, спали и пили пиво. Затем повесили на дверь табличку «Не беспокоить»: номер стремительно и провокационно терял свежесть, но их это не волновало. Время от времени они выбирались на поиски пищи. Чарли трижды неправильно произнес слово pierogi (причем не подряд, а в ходе трех разных вылазок). Город не придирался и все им прощал. Мальчики, с которыми Итан спал до этого, были такие же неопытные и неуклюжие, как он сам. С Чарли дело обстояло иначе. Он вел его за собой. Итан решил, что это лучший уик-энд в его жизни. Увы, когда питтсбургские страсти поутихли и мальчики вернулись в Дэнфорт, Чарли совершенно остыл к другу: на лекциях садился как можно дальше от Итана, а после занятий наглухо запирал дверь в свою комнату. Итан потрясенно осознал, что сбылся его худший кошмар: он вновь остался один и на сей раз даже не понимал почему. А после зимних каникул Чарли вернулся в универ с новой подружкой и заявил Итану, что случившееся между ними – ерунда и «просто детская возня, как в лагере». Свою жизнь в Сент-Луисе он видит совсем иначе, а если Итан кому проболтается о той поездке, он его убьет.

Весна второго курса обернулась хаосом, порой рекордных потерь: потерей аппетита, потерей интереса к жизни, потерей сил… Итану постоянно казалось, что он вот-вот лишится чувств. В ушах навеки поселился какой-то пронзительный звон, а в грудь, казалось, установили расширитель, который постоянно и очень быстро расширялся. Во рту несколько недель подряд стоял вкус батареек.

Он не вылезал из постели. Сердце сходило с ума: то оглушенно замирало, то лихорадочно неслось вперед, как мышка, перебегающая из одного угла подвала в другой. Итан сходил в медпункт (предварительно узнав, что мамы там не будет). Ему выдали две таблетки парацетамола и велели расслабиться. Он никак не мог взять в толк, что с ним случилось. Жизнь вдруг сникла, как вопросительный знак.

Помимо прочего, он теперь жил в страхе. Комната Чарли была прямо напротив его комнаты, и на двери по-прежнему висело знамя. «Твой ближний». Эти слова почему-то приобрели зловещий смысл. Итану приходилось заранее планировать вылазки из номера, чтобы случайно не столкнуться в коридоре с соседом. Сначала он целые дни проводил на кампусе: уходил из дома рано, возвращался поздно. Однажды вечером Итан переступил порог своей комнаты и услышал за спиной щелчок дверного замка. Он явственно ощутил позади чье-то присутствие, залетел в комнату и с грохотом захлопнул дверь.

На последнем курсе Итан наведался в ботанический сад. Он шел по тропинкам и смотрел на свои ноги, подсвеченные вмонтированными в землю светильниками. Среди зелени прогуливались парни в штанах цвета хаки и девушки в сарафанах. Кто-то, элегантно отставив мизинчик, пил шампанское. Ребята, которые только что уминали китайскую еду на тротуарах, в одночасье превратились в леди и джентльменов. Мимо, хихикая, пробежала босоногая девчонка. Конкурирующие акапелловцы мирно распевались все вместе. На лужайке царил дух всепрощения, роз и тюльпанов: ни намека на обиды и прочие дурные чувства.

Итану не терпелось выпуститься и уехать в Нью-Йорк. Сегодня он притащился в ботанический сад на гала-концерт для выпускников – неизвестно с чего решив, что в последнюю неделю учебы родственная душа вдруг найдется, выйдет из укрытия и скажет: «Наконец-то ты пришел!» Но, нарезая круги по саду, он ощущал лишь стыд и растерянность. Как все эти люди – гораздо менее привлекательные, менее умные и менее талантливые, чем он, – умудрились за считаные годы создать столь крепкие духовные связи? Вокруг были сплошные парочки и компании. Первый автобус до кампуса приезжал только через час, а билетики, по которым можно было получить напиток, у Итана закончились.

Он свернул за угол. На скамейке возле зеркального пруда, скрючившись и уронив голову на колени, сидел молодой человек: то ли спал, то ли плохо себя чувствовал. Вдруг он поднял голову и посмотрел на лиловый стеклянный пузырь с острой верхушкой, похожий на слезу, паривший над поверхностью воды.

Итан обомлел. Он не видел Чарли так близко уже года два. После «Райтона» тот снял квартиру где-то в городе. Замечая его на территории кампуса, Итан прятался за угол (совсем как при встрече с Артуром): да, он боялся за свою жизнь, но куда сильнее был страх перед очередным болезненным опытом. Что мешало Чарли вновь поманить Итана и исчезнуть? Ничего. И уж точно ему не помешал бы сам Итан, который больше всего на свете хотел, чтобы его опять поманили. Впрочем, сегодня вид у Чарли был вполне безобидный: волосы уложены муссом, белая рубашка заправлена в чиносы. Итан аккуратно приблизился.