Эндрю Ридкер - Альтруисты [litres]

Две девицы на ходулях в переливающихся блестками костюмах проводили их ко входу в банкетный зал. Мэгги сразу заметила за столиком у бара (на котором стоял вытесанный изо льда бюст Эзры) знакомый силуэт: торчащие вверх напряженные и сутулые плечи, опущенная голова.

– Итан! – крикнула она и пояснила для Майки: – Это мой брат. Пойду поздороваюсь. А ты пока стой здесь.

Она подбежала к Итану и обняла его. Нос брата приобрел прежнюю форму, лишь во внутренних уголках его глаз до сих пор лежали едва заметные темные тени.

– Отлично выглядишь, – сказала она.

– Спасибо. – Он залпом прикончил свой напиток.

– Что это?

Итан покрутил в руках стакан:

– Содовая. Пытаюсь избавляться от вредных привычек.

Мэгги кивнула. Сверкающие девицы на ходулях прошествовали в зал и стали фотографироваться с гостями.

– Слушай, а утром тебя почему не было?

– Вообще-то, я почти передумал приходить… Понятия не имею, как разговаривать с этими людьми. Мне тридцать один. Я безработный и нищий.

– У половины присутствующих есть долги, – сказала Мэгги, – и покрупнее твоих. Они же как-то научились с этим жить.

– Не с этим, а вопреки.

– Жить, положив на это большой и толстый.

– Возможно, ты права.

Мэгги кивнула:

– Спасибо, кстати, что не просишь помочь тебе деньгами.

Итан засмеялся:

– Я бы не посмел.

Мимо, проливая ярко-красные безалкогольные коктейли, пронесся табун подростков: они преследовали мальчишку, который стащил у какой-то девицы туфли на каблуках.

– Я решила получить еще одно образование, – сказала Мэгги.

– Да ладно. Какое?

– Хочу быть учителем. Средней школы, наверное. В некоторых штатах для этого достаточно иметь степень бакалавра.

– Ты уедешь из Нью-Йорка?

– Да. Надоел он мне. Слишком все дорого.

Итан склонил голову набок.

– Чтобы жить на Манхэттене, нужно быть олигархом, – продолжала она. – И потом, я не хочу смотреть, как Бруклин застраивают небоскребами.

– Куда поедешь?

– В Вермонт. Такой пока план.

Итан кивнул:

– Я тоже думал поучиться.

– Серьезно?

– Ага… Точнее, уже все придумал. И поступил.

– Ого! Итан! Куда? На какую специальность?

– В Институте Пратта есть магистратура по дизайну интерьеров. Получу степень магистра изобразительных искусств.

– Ну да, ведь такие специалисты очень востребованы на рынке труда.

– Смешно. Папа сказал ровно то же самое.

Мэгги закатила глаза:

– Подумаешь.

– Квартиру придется продать, – сказал Итан.

– А где будешь жить?

– Устроюсь в общагу советником-консьержем. Буду присматривать за студентами, а за это мне предоставят комнату.

– Ты же понимаешь, что тебе придется не только за ними «присматривать»?

– Понимаю.

– Придется решать все их мелкие проблемы и…

– Я это понимаю, Мэгги. Понимаю.

Дымчатый свет приобрел насыщенный сиреневый оттенок. Мимо прошел человек в смокинге: он нес в руках деревянный брусок, к которому были примотаны три металлических колокольчика. Он ласково стучал по ним молотком и говорил:

– Дамы и господа! Приглашаю вас пройти со мной в главный зал.

– А этот разве не главный? – удивился Итан.

– Займи мне место, – сказала Мэгги. – Два.

Она отправилась на поиски Майки и нашла его в обществе тарелки, полной японской еды.

– Представляешь, встретил в туалете ребят с работы, – сказал он с набитым ртом. – Они там элитный кокаин нюхали, судя по всему. Как тесен мир, а?

– Слишком тесен. Ну, идем искать наш столик.

На потолок банкетного зала проецировалось начертанное курсивом имя Эзры. На ламинате танцпола тряслись аниматоры в диско-жилетах. С одной стороны танцпол ограничивало стадо белых кожаных диванчиков, а на противоположном конце зала два бармена в разноцветных бликах стробоскопа ловко разливали напитки. Над ними, на высокой платформе, разместились диджей, скрипачка и саксофонист. Гремела ритмичная электронная музыка. Над басами шипели и искрились голоса гостей.

Мэгги пробралась сквозь толпу и нашла своего брата за длинным столиком. Представила его Майки.

– Наконец-то познакомились, – сказал Итан.

– Ага. Мэгги столько о тебе рассказывала!

Музыка стала громче: зазвучал гимн Израиля с наложенным поверх битом и синтезатором. Ведущий включил микрофон на своей гарнитуре и принялся гавкать на гостей:

– Габы и господа, гальчики и гевочки, – кричал он. – Прошу всех на танцпол! Да-да, пора танцевать хору!

Танцующие быстро построились в круг. Леви подошел к племяннице и племяннику, выдернул из-под них стулья и вытолкал их на танцпол. В ту же секунду их затянуло в хоровод, завертевшийся подобно маховому колесу вокруг виновника торжества. С потолка посыпались долларовые банкноты: они парили в воздухе, точно конфетти, медленно оседая на пол. Мэгги присмотрелась к бумажкам и увидела, что на них изображен портрет Эзры. Вскоре она потеряла из виду и брата, и Майки. В хороводе кружились уже все собравшиеся: старики, дети, дальние родственники и партнеры по бизнесу. За несколько мгновений до того, как Эзру усадили на стул и понесли над головами обожаемых родных и близких, Мэгги – положив руки на плечи двух воротил из мира коммерческой недвижимости – вдруг почувствовала, как отрывается от земли.