Владимир Логинов - Ад криминала - Рассказы и очерки

— На зарплату…

— На сто десять рублей?! Да сейчас уборщица больше получает! А ты — автор мирового открытия! Вот уж калика и юродивый! Вот она, святая простота! Да ты знаешь, как бы ты жил в Америке?! Тебя бы поселили в особняке, дали лабораторию!.. Дурак ты, Иван!

— А потом бы выжали и выбросили, — огрызнулся совсем поникший Забродин.

— А здесь? Здесь тебя не выбросят? Вон, в нашей церкви свечки продает старушка одна. Знаешь, кто она? Профессор, доктор наук, химик, лауреат госпремии. Все здоровье свое положила на благо Родины, а за душой ни гроша! А у тебя там будет на старости лет миллионный счет, там уже прошли те времена, когда объегоривали, там дураков уже нема! — Костя чуть не задохнулся от злости, но, взяв себя в руки, схватил со стола угасшую трубку. — Я же тебя не агитирую туда, и сам не собираюсь. Я такой же русский человек, как и ты. И плевать хотел на их миллионы. Нам нужны хотя бы сносные условия для работы на родине, а всю сволоту — и нашу и ихнюю — мы оставим с носом. Это высшая гражданская позиция патриота России.

— Но денег я все равно не возьму, — стоял на своем Забродин.

— Хрен с тобой. Я твой гонорар буду держать у себя. Рано или поздно сам за ним придешь. Выпить захочешь, и придешь! — он перевел дух и зажег спичку. — Так что — меняем ошибочные черновики "Факандра" на весы?

— А если весы они нам подсунут такие же, как мы им "Факандра"?

— Не писай, Ванек. Все проверим. Сравним с блок-схемами и запросим экспертизу через два других канала.

— А наш "Факандр" они смогут проверить?

— Только через тебя самого. Ведь у тебя одного все рецепты и пропорции. Да и Черенкова это не интересует, как ты знаешь. Для него важно, чтобы прибор работал, была блок-документация и патент. Он хоть раз тебя о рецептуре спросил?

— Да как-то вскользь, — ответил Иван.

— Ну вот, видишь? Давай по рукам!

— Без денег, — уперся подавленный и разбитый Забродин.

— Деньги беру я, и они будут у меня.

— Но я об этом ничего не знаю и знать не хочу.

— Годится! — Костя пружиной выскочил из кресла и, открыв сейф, выхватил из него бутылку коньяку.

— Принеси из кухни стакан и рюмку и прихвати что-нибудь из холодильника! — распорядился Костя, зная, что Иван пьет только из стаканов, а рюмки терпеть не может.

— Вот тебе по марусин поясок, — наполнил Гаршин стакан Забродина до красной полоски, — а мне — сорок капель и баиньки. Хотя бы часа на три уснуть, а потом ехать торговаться за весы. Ты можешь спать до обеда, пока я не вернусь.

Иван молча поднял стакан, перекрестился и выпил до дна.

— Луковичку бы…

— А чесноку не хочешь? Поди возьми, там маринованный с базара есть.

Иван побежал на кухню, а хозяин квартиры сгреб с дивана одежду и достал одеяло с подушкой.

— Ложись здесь, а я в гостиной. Если мать встанет, я оставлю ей записку, чтоб тебя не будила. Ну, давай, спокойной ночи, — похлопал его по плечу и ушел, плотно притворив дверь.

Выехав на своей желтой "Ладе" на кольцевую дорогу, Гаршин стал изучать все машины, идущие за ним следом. Ничего подозрительного не было. Тогда он "притопил", как сам любил выражаться, и вскоре подъехал к Подольску. Здесь он натянул штормовку, кепку и вылез из машины. Протоптанная дорожка вела через огородики и дачные участки в лес. Он пошел по ней, изредка оглядываясь, а когда взобрался на пригорок, увидел, что у его "Лады" остановились серые "Жигули" и на дороге появился человек в штормовке с небольшим лукошком.

Хозер догнал его у входа в лес и вынул платок. Костя внимательно разглядывал президента: маленького роста, как и он, глаза хитрые, лицо узкое, в неглубоких морщинах, на вид лет пятьдесят с небольшим.

— Мсье Гаршин? — обратился к нему Хозер, вытирая пот.

— Он самый, — дежурно улыбнулся Костя. — Что же вы так торопились, я бы подождал.

— Понимаете, я хожу быстро и легко. А тут бессонные ночи, нагрузка большая.

— Понимаю. Волка ноги кормят, а Россия — страна широкая, — он сознательно вульгаризировал речь, чтобы увидеть реакцию президента.

Но тот не обратил на эти слова внимания. Теперь он в свою очередь разглядывал в упор "коллегу" и находил, что они даже внешне чем-то похожи: поджары, сухощавы, словом, лукавые ребята с нормальными орлиными носами. Только Костя лет на семь-восемь был моложе. Однако это обстоятельство существенного значения не имело.

— Ну так я вас слушаю, господин Хозер.

— Видите ли, коллега, мы можем быть полезны друг другу. Вы — автор, как я слышал, интересных произведений, я — издатель.