Венди Хиггинс - Коллекция поцелуев

Зеб швырнул свой рюкзак на середину комнаты и пнул его в сторону. Сев на диван, он включил телевизор, пока я делала нам небольшой перекус: бутерброды с сельдереем и арахисовым маслом, себе с изюмом, ему без.

– Спасибо, – буркнул он перед тем, как начал жевать свой.

Глядя, как он смотрит на воителей на экране, я почувствовала прилив любви к своему братишке. Маленькими мы постоянно дрались. Его гадкие привычки просто бесили меня. Но за последние пару лет у родителей стало гораздо меньше времени на нас, поэтому нам пришлось научиться полагаться друг на друга и прекратить наши обычные потасовки. Это даже странно, но сейчас я люблю своего брата.

Я достала телефон, чтобы проверить соцсети, пока жую. Час спустя мы оба сидели все так же, когда с покупками вернулась мама. Ее каштановые волосы, собранные в аккуратный хвостик утром, сейчас были распущены.

– Привет, – усталым голосом сказала она.

– Привет, мам, – ответила я.

Зеб лишь проворчал что‐то невнятное.

– В машине есть еще сумки?

– Нет, это все.

Она со вздохом поставила свою сумку и покупки на стол.

– Мне кажется, сегодня можно заказать что‐нибудь из китайского ресторана.

Зеб оживился:

– Ты серьезно?

– Пожалуй, да.

На ее лице появилась легкая усталая улыбка. Родители редко заказывают еду домой. Мама работает пекарем в крошечном магазинчике, дела у которого в последнее время идут неважно: люди предпочитают покупать выпечку в супермаркете, потому что там дешевле, хотя в маминой пекарне она гораздо вкуснее. Честно говоря, для нас уже давно не секрет, что денег родителей едва хватает на оплату счетов. Но если мама решила устроить небольшой праздник, я не против.

Я помогла ей накрыть на стол, попутно заметив, что мешки у нее под глазами больше обычного. Кроме того, она давно не красила волосы, что обычно делает каждый месяц, и у корней уже была видна легкая седина. Я промолчала, но мне стало невыносимо грустно от всего этого.

Папа пришел вскоре после того, как нам привезли наш заказ. На секунду мне показалось, что он сорвется на маму за то, что она потратилась на китайскую еду, но он совсем не удивился, что наводило на мысль о том, что они заранее об этом договорились. Прежде чем сесть, он поцеловал меня в лоб и потрепал Зеба по плечу.

– Зандерия, Зебедайя, как дела в школе?

Я слегка поежилась при звуке своего полного имени. Кроме отца, никто не зовет меня так. Возможно, он делает это потому, что его самого зовут Зандер. Да-да, меня назвали в честь него. Когда Зебу было года три, он называл меня Зэй, потому что не мог выговорить «Зандерия», и, к счастью, это прозвище прижилось.

– Все хорошо, – ответили мы хором.

Зеб тревожно посмотрел на меня, когда все мы сели за стол. Мама и папа даже не поздоровались друг с другом. Я покачала головой, знаком попросив его не беспокоиться, хотя сама места себе не находила. Мы приступили к еде в полной тишине, но это была не умиротворяющая тишина в доме благополучной семьи. Казалось, чувство неловкости буквально заполонило все пространство вокруг нас, мешая мне наслаждаться роллами и цыпленком в кунжуте.

– Итак… – Я первой решила нарушить тревожное молчание. – Думаю, этим летом мне надо подыскать себе работу. Что посоветуете?

– Ох, Зэй! – Мама ласково улыбнулась мне. – Это очень мило с твоей стороны, но разве ты не будешь занята своими чирлидерскими тренировками?

– Да, конечно, но я постараюсь найти вакансию с гибким графиком. В таком случае я сама смогу оплатить поездку в летний лагерь в этом году.

Одна мысль о том, что я могу снять этот груз с плеч родителей, наполняла меня гордостью. Переглянувшись с папой, мама потянулась за салфеткой, чтобы вытереть глаза.

– Эта аллергия когда‐нибудь доконает меня, – выдавила она сквозь слезы. – Снова эти вишни начали цвести.

Папа бесцельно ковырялся вилкой в брокколи. Брату, должно быть, было невыносимо от нараставшей неловкости, поэтому он с невероятной скоростью съел свою порцию и выпрыгнул из‐за стола.

– Прошу прощения, – промычал он с набитым ртом.

– Вообще‐то мы с папой хотели с вами поговорить, – сказала мама.

Поговорить с нами?! Дрожащей рукой я кладу вилку, чувствуя, что аппетит мгновенно пропал, а все, что уже было съедено, начало тревожно бродить в недрах желудка.

– Доедай, милая, – прошептала мама.

– Я наелась, – также шепотом ответила я.

Не люблю серьезные разговоры в кругу семьи. Они бывают, лишь когда случается что‐то плохое. В прошлом году, например, когда папа потерял работу. Тишина стояла настолько мертвая, что ход секундной стрелки часов эхом раздавался по всему дому. Родители отодвинули тарелки и переглянулись. Папа кивнул, и в этот момент мне хотелось закричать: «Нет! Не говорите этого! Не важно, что вы хотите сказать, я не хочу этого слышать!» Однако я молча сжалась на краешке стула и затаила дыхание.