Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Нет сомнений, упоминание в положительном свете сексуальных отношений между подростками и взрослыми мужчинами не может не вызвать раздражения у современного читателя. Включается программа, блокирующая критическое мышление и заливающая тему эмоциями — это мерзко, гадко, стыдно и противоестественно по всем показателям.

На вопрос, почему, очевидный ответ: потому что у ребенка не устоялась психика. Он не может еще принимать осознанных решений. И когда взрослый подталкивает его к тому или иному действию, он как бы обманывает его, повреждая в итоге детскую психику.

Но попробуем преодолеть мощнейший эмоциональный напор и рассмотреть тему объективно. Сломать можно только то, что есть. Нельзя сломать то, чего нет. Если есть психологические установки, которые можно сломать, невозможно сказать, что они даны от природы. Установки формирует среда, где мы растем. Кто вырос среди диких зверей, у того одни установки. Кто в племени людоедов, у того другие. У выросших в негритянском гетто будут третьи установки, а в аристократической среде сформируются четвертые.

Как форма воды соответствует форме занимаемого ею сосуда, так психологические установки ребенка соответствуют среде, в которой он вырос. Невозможна ситуация, чтобы у детей племени людоедов сформировались психологические установки аристократов.

Получается, если вы будете говорить ребенку из племени людоедов о том, что людей есть нельзя, взрослые людоеды имеют все основания обвинить вас в том, что вы ломаете его неокрепшую детскую психику. Его растили в уверенности, что есть людей можно и нужно, эти установки в нем еще не окрепли, и вы своими разговорами нарушаете их.

Рано и наоборот, если вы растили ребенка в уверенности, что обижать людей нельзя (есть тем более) а представитель людоедской цивилизации будет говорить ему о пользе каннибализма, он своими разговорами будет точно так же ломать неокрепшую психику ребенка, как в предыдущем абзаце вы ломали психику малыша-людоеда.

Современное подрастающее поколение растет в среде, формирующей определенный взгляд на сексуальные нормы и табу. Представьте, из прошлого к нам попал древний грек и начал рассказывать подросткам о пользе отношений взрослых мужчин и подростков. Могли бы мы обвинить его в том, что он разрушает неокрепшую детскую психику?

Вопрос кажется риторическим, потому что ответ очевидный — конечно могли бы и сделали это. На фоне уверенности, что детей нужно защищать от информации, которая разрушает их неокрепшую психику (психологические установки, которые мы им привили) представим обратную ситуацию — в прошлое попал современный моралист и начал учить древнегреческих подростков о недопустимости сексуальных отношений между взрослыми и ими. Могли бы древние греки обвинить его в разрушении неокрепшей детской психики? Да, могли. И в основании обвинения лежал бы точно такой аргумент — не расшатывайте неокрепшую детскую психику. Вырастет ребенок, и сам разберется, что ему нравится, что нет. А пока пусть в нем сохраняется та установка, какая закладывается нами.

Помимо философской среды гомосексуализм был распространен во втором элитном слое Древней Греции — в воинской среде. В основании этого лежит инженерное суждение о формировании института эффективного воина. Древнегреческие полководцы и мыслители говорили, что лучше всего воин будет сражаться не под угрозой наказания и не за политические цели, все это вторичные стимулы, а когда в момент сражения ему есть кого защищать. Любовники-гомосексуалисты будут сражаться храбрее гетеросексуальных мужчины, потому что в момент боя им есть кого сиюминутно защищать — друг друга. У гетеросексуального мужчины есть дети, жена, хозяйство, и он склонен в первую очередь думать, как сохранить себя для своей семьи и добра.

Второе соображение в пользу воинов, ориентированных на мужчин, строилось на том, что максимально дееспособная армия состоит из воинов, не привязанных к внешнему. В идеале, чтобы все потребности солдат удовлетворялись в рамках армии. В том числе и сексуальные. С этой точки зрения армия из гомосексуалистов оказывалась эффективнее гетеросексуальной армии. Мужчины с желаниями олимпийских богов будут удовлетворять друг друга, тогда как мужчины без таких желаний будут в соседнее село по девкам бегать.

Дееспособность отряда определяет не личная храбрость отдельных воинов, а при каких потерях личного состава отряд сохраняется как боевая единица, и после каких потерь он превращается в стадо взбесившихся животных — в охваченную паникой толпу.