Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Второй крупнейший теолог и мыслитель Николай Кузанский, мысль которого так же была лишена Церковью права выходить за границу христианских догм, ищет возможность снять противоречие через совмещение бесконечного Бога с конечным миром, и таким образом показать, что Бог может быть одновременно и конечным, и бесконечным.

Он пишет: «Абсолютный максимум есть абсолютный минимум». Максимум — бесконечность. Минимум — точка, где сжата бесконечность. Меньше точки ничего нельзя мыслить. Но при этом точка не величина, а как бы сконцентрированная бесконечность.

Эти мысли он не решается опубликовать, потому что в них страшная ересь: Бог сводится к двум состояниям, одно из которых — минимум, меньше которого нет ничего. Это пахло ересью — оскорблением величия Бога. Поэтому епископ решил попридержать свои мысли. Они будут найдены в записях немецкого мыслителя только после его смерти.

Средневековые теологи через словесную эквилибристику, софистику и инквизицию с ее запретом размышлять на темы, по которым Церковь высказала свое мнение, на время скрещивают ежа и ужа — бесконечность с формой. Религия в догматических тисках богословия стремительно костенеет, наполняясь твердокаменными начетниками.

Богословы в христианской конструкции играли роль жреческой партии — саддукеев. Им плевать было на логику и здравый смысл. Их дело — охранять догмы, заявленные Церковью информацией от Бога, и, следовательно, они вне критики человеческого разума.

Теологи выступали в роли фарисеев. Но их отношения с богословами имели иной характер, нежели в иудаизме отношения саддукеев с фарисеями. В иудаизме фарисеи постоянно доказывали саддукеям, что догмы могут меняться по воле Бога. Что Бог через пророков доставляет своему народу новые истины, соответствовавшие новой ситуации. Саддукеи стояли на неизменности догм. В христианстве теологи никогда не смели спорить и богословами — носителями догм. Потому что такой спор пах костром.

Грань между теологией и богословием сильно размыта. Один и тот же человек мог быть одновременно богословом и теологом, тогда как в иудаизме одновременно быть саддукеем и фарисеем невозможно. Отличие теологов от богословов было в том, что первые имели потребность совмещать христианские догмы со здравым смыслом, а вторые не имели, что ставили себе не в минус (скудость ума), а в плюс (сильная вера).

Казалось, христианство достигло равновесия и преодолело опасные тенденции. Как иудаизм был уравновешен институтом саддукеев и фарисеев, так христианство было уравновешено институтами богословов и теологов. Для иудаизма пришла беда, откуда не ждали, непреодолимая внешняя сила в виде Рима разрушил Храм, и иудаизм осыпался как дерево, у которого исчез ствол. Для христианства пришла нежданная беда в виде старичка системы «божий одуванчик» по имени Галилей. Сам того не ожидая, он нанес Церкви такой сокрушительный удар, от которого ей не суждено было оправиться.

По сути, обе фракции пророческой партии иудаизма: фарисейская и христианская, пытались решетом уловить воды бесконечности. Но решето остается пустым, даже если сквозь него пролился целый океан. «Оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:38).

Средневековые ученые боялись думать против догм Церкви больше по сравнению с современными, боящимися думать против догм атеизма. Но когда телескоп Галилея создал ситуацию, которой Церковь не смогла противостоять, страх прошел. Средневековый полет мысли вырвался за пределы религиозных догм. Стремительно растет число ученых, ориентирующихся не на библейские и церковные утверждения, а на факты и расчеты.

Ученые позднего средневековья начинают утверждать, что никакой небесной тверди нет, и Вселенная бесконечна. Звезды — не фонарики, закрепленные на тверди, а далекие солнца. Но самое революционное заявление той эпохи — мир существует вечно.

Под этим мнением нет никаких оснований. Оно было больше эмоциональное, от противного — если Церковь говорила, что мир однажды был сотворен и однажды исчезнет, то мы скажем наоборот, что мир был вечно и никогда не исчезнет.

На первый взгляд ничего особенного: ну, вечно и вечно. Что такого? Чтобы уловить всю разрушительную мощь этого утверждения, нужно помнить, что главный признак Бога — он творец всего существующего. Если мир существует вечно, значит, он не возникал. Если не возникал, значит, нет причины возникновения мира. И так как причина — Бог, а у вечного мира нет места для причины, ибо у него нет начала, получалось, Бога НЕТ.