Максим Смирнов - Карта памяти

Становилось грустно от спертого воздуха вокруг, от ядовитого табачного дыма и безудержного веселья, от нескончаемых песен под гитару, и фальшивого голоса Санька со Светкой. От чрезмерного смеха, очень часто бывает грустно, и никто не знает почему, и никто не знает зачем. Но так бывает!

Еще один день отрывным листком оказался где-то внизу, где-то в мусорном ведре, или просто в мусоре. Так тоже бывает, причем очень часто. День забывается, проходят минуты и с остатками вещей проходят и дни. Время не любит, когда им брезгуют, время может обидеться.

Сейчас стоит оторвать еще один листок. Уже начало первого, а точнее — пятнадцать минут первого. Начало нового дня среди ночи.

— Хватит стоять, — крикнул кто-то на кухню из-за двери, — всю жизнь простоишь!

— Простою, — соглашаюсь здесь…

Тот день прошел. Сейчас рождающимся утром, с вселенским, солнечным светом, смотришь на листки в ведре, и не верится, что прошел день. Обычный смятый листок с цифрой «1» и замазанным горчицей словом. Улица оживает, вдали дорога покрыта хлопьями тумана, огни не светят ядовитым светом переливающихся букв, на балконе у соседа сидит черная ворона, и клюет мощным, немного изогнутым клювом остатки соседских семечек. Хорошо воронам, живут долго! Наверное, услышав мысли, она дернулась и взмахнув крыльями, расправила примятые, блестящие перья полетела вниз.

Солнце вскоре стало заходить на заслуженный отдых, за высокие небоскребы, окрашивая незамутненное, голубое небо в розово-багряный иней, с фиолетовыми облаками. Смотреть стало интересней. Звонок телефона в коридоре. Никто не подходит и только рука тянется, и срывает новый листок. «3 МАЯ» Снова в ведро. Снова в мусор.

Одинокими каплями сначала, а после невыносимыми гирляндами дождя и серпантином молний на темно синем, немного сероватом небе, разразился дождь. Кажется, закончилось лето, как-то странно и быстро. Голые, коричневые кроны деревьев, тощие ветки без листьев, огромные лужи на дороге, одинокий, блестящий проспект, по которому осторожно скользят жуки-машины, все это выглядит не так, как выглядело в тот день на праздник. Дождь каплями стекает по стеклам, размывая картинку — мокрые дома напротив, дорога, деревья, даже небо, ничего не видно, и только молния одна, без грома вспыхивает и освещает мрачную, темную без света кухню. Отрывной календарь на стене, и ведро под ним. Взгляд опускается в бездну ведра, и где-то там виднеется свежий листок. «16 НОЯБРЯ»

В сторонке лежит красный переплет диплома, позади пятый курс, и впереди непреодолимая тяга работать по новой специальности. Готовый и свежий юрист.

На улице жарко и душно, дождя не было уже месяц, а дипломная практика потрепала нервы, и становилось вдвойне неприятней. Только усталый взгляд на стену с календарем «6 ИЮНЯ».

Как быстро проходит время, когда за ним особо не следишь, и как незаметно падают в ведро листки с датами. Вчера, кажется было лучше всего, а сегодня ожидаешь, что вчера повторится снова, но день за днем и до бесконечности повторяется завтра.

«4 АПРЕЛЯ» этот листок самый ценный, но он уже в ведре, а рука не тянется его достать. Пусть лежит, не стоит его тревожить. Свадьба прошла быстро, были все знакомые, и было много подарков, потом было снова завтра. А где-то между вчера и завтра, заговорил первенец.

«Мама» — первое слово. «13 ДЕКАБРЯ»

Жена терпеливо сидит на табуретке в кухне, а взгляд только в окно, одинокий листок рядом с пластиковым пакетом йогурта в ведре содрогается от сквозняка и шелестит «2 ФЕФРАЛЯ».

Листки падают в ведро, и их не успеваешь срывать. Ребенок уже вырос и водит девушек, а с женой снова в ссоре. Листики гирляндой летят на дно.

— Извини, — слышит жена, и она плачет. А у окна все тот же пейзаж: нескончаемый проспект, огромные деревья, что успели вырасти.

Чувствуется боль в спине, похоже на радикулит, и забываются некоторые слова и действия, эта болезнь записана на «5 НОЯБРЯ» — склероз.

Пытаются выселить из квартиры. Листок «7 АВГУСТА», появилась одышка.

Первый инфаркт — вспомнился листок «29 МАРТА», трясущаяся рука опускает скомканную бумагу в мусор.

После еще один, но даты не видно. Потом все закончилось…

Изредка листки срывает сын-юрист, которые пошел по стезе отца, срывает помногу по десять-пятнадцать листков. Тяжело дотянуться, и даты окончательно перестают быть важными.

Но он не плакал после того — сын — он ведь мужчина…