Максим Смирнов - Карта памяти

Приводить к ней своих детей. Покупать ей бананы, вязаные носки и рижский бальзам. Говорить с ней о Боге, в которого она не верит.

Поражаться ее себялюбию. Злиться ее тридцатому звонку за день. Соглашаться, что она совсем еще не старая. Пить ее ячменный кофе с пряниками «Яблочный сад».

Писать ей записки на каждой стене… Вызывать ей скорые… Покупать ей памперсы… Молиться о ней… Жалеть, что она больше не звонит… Показывать фото парня в вишневом саду… Приносить ей цветы… Выбирать ей крест…

…Мы были знакомы 36 лет. Но только после ее ухода, я поняла, что все это время между нами был только один глагол — «любить».

Когда мне исполнилось шесть лет, отец забрал меня ночью из дома, и отвез на своем стареньком пикапе в горы. Машина казалась такой огромной и неповоротливой, и я, сидя на переднем сиденье, выхватывал своим зрением эти тонкие извилистые дорожки, по которым мы пробирались ночью. Отец мирно курил и сосредоточено вел машину в горы, а я в тепле кабинки его пикапа ощущал защищенность и спокойствие.

— В жизни каждый момент важен, — сказал мне отец, когда мы забрались на самую высокую точку горы. Мы видели спящий город внизу, украшенный сотнями огоньков фонарей и неоновых вывесок. — Каждый твой вдох, каждое прикосновение к чему-либо, тянет за собой реакцию вселенского масштаба, и все что, казалось тебе несущественным, вдруг обретает определенный смысл.

Отец показывал мне звезды на бесконечном мраке небосвода.

— Это свет мертвых планет, которых может быть и нет больше. И вечность определяется мгновениями. Когда меня больше не будет с тобой, ты все равно будешь видеть сияние этих звезд, и вспоминать наш разговор.

Он достал из машины подарочную коробку и протянул ее мне. Я спросил, что это, а отец лишь сказал, что это подарок мне к шестилетию. Красивый игрушечный гоночный автомобиль.

— Когда-то ты станешь взрослым, и все в твоем мире уже не будет иметь той ценности, как эта игрушка сейчас. Тебе не о чем беспокоиться, пока у тебя длится детство, но стоит тебе осознать, что оно прошло, и берегись — принимай взрослые решения.

Отец показывал на небосклоне созвездия малой и большой медведицы, и говорил, что возможно на других планетах так же, как и здесь, стоят отец и сын и размышляют о глобальных вопросах.

Я спросил у него, будет ли он со мной всегда. Но отец, смутившись и грустно растянувшись в улыбке сказал:

— Я буду с тобой всегда, пока ты помнишь обо мне. Нет ничего более вечного, чем память.

Мы сели на еще теплый бампер автомобиля, он достал несколько бутербродов и термос с чаем, разлил по чашкам и дал мне завернутый в салфетку хлеб с колбасой. Мы смотрели на мирно спящий город с высоты птичьего полета, и он так дружески приобнял меня и сказал:

— Знаешь, а быть мужчиной, это значит осознавать свою ответственность перед миром, который тебя принял. Дай угадаю, ты даже и половины не понимаешь, что я пытаюсь до тебя донести — но поверь, — на миг отец остановился, укусил бутерброд и продолжил, — осознание приходит только с потерей…

Я жевал бутерброд и запивал его горячим чаем, а мне грело сердце, что в эту самую минуту, у меня самый лучший подарок, я не сплю после восьми вечера, как всегда, и наблюдаю за городом, каким я его никогда не видел. Такое странное ощущение было у меня.

— Я думаю, нам нужно немного музыки, — сказал отец, слез с капота, и включил в салоне негромко магнитолу.

Нас сразу окружили звуки мелодии, и я как сейчас слышу, что играла «the Cure». Так странно помнить песню из своего далекого прошлого, как будто музыка никогда и не замолкала. На небе вспыхивали и гасли звезды, я видел, как прорезают черное пространство неба огни спутников и самолетов, и казалось, что целая вселенная крутилась вокруг этого самого мгновения.

— Знаешь сын, — сказал мне отец, — жить просто, не получается ни у кого. Жизнь — это стремление к постоянной победе, это соревнование, в котором участвуешь только ты. Это забег, в котором победитель — только ты, но все зависит от того, как быстро ты придешь к финишу. Иногда и в самом деле, нужно посидеть на обочине и передохнуть, прежде чем пересечь финишную черту.

И в тот самый момент, я верил каждому слову, сказанному им. Тогда мне было шесть, и я не знал, к чему стоит готовиться: ведь у меня всегда был теплый завтрак на столе, кров над головой и родители, которые заботились обо мне. Ничто не имеет значения, когда они рядом с тобой — твои родители.