Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки

— Что за люди к нам приплыли, зачем кривые палки носят, на кого охотятся?

Но допытываться не стали, нивхский закон таков: сначала помоги человеку, потом спрашивай. Зовет Ичан бородоча:

— Пойдем к нам в стойбище, гостем будешь!

Привели братья его в свое жилище, стали угощать вареным мясом. Ест человек медвежатину, а сам на жерди смотрит, шкуры считает, а как сосчитал все, кожаную сумку к ним поближе подвинул и говорит:

— Добрые люди в этой юрте живут, смелые охотники, хорошо угостили меня, красивые шкурки показали.

Эх, что гостю понравится, то и подарить нужно. Встал Ичан, снял с жерди пушистые шкуры и подаёт гостю:

— Возьми моих соболей, холодной зимой поймал, долго носиться будут!

Взял гость меха, поклонился, положил соболей в кожаную сумку и опять на жердочки смотрит.

Тут Мангму поднялся, тоже две шкурки снял, положил перед гостем:

— Возьми моих горностаев, за дальними горами выследил, вместе с луной за ними бегал.

Улыбнулся гость, погладил горностаев, встряхнул и спрятал в суму, а глазами все на жердочки смотрит. Тогда встал Кучка, снял черную шкурку:

— Возьми мою лису, на заячьей тропе поймал, а как из капкана вынимал, за ногу

укусила.

Взял гость лису, с руки на руку перекинул, поморщился, но и этот подарок в суму убрал и говорит братьям:

— Пожалуй, к другим охотникам в гости пойду.

Отправился чужой человек по юртам, и в каждой подарки выпрашивал. Смотрят на него братья, думают: «Плохого гостя привели мы в стойбище.»

Вот наполнилась его сума, раздулась, как пузырь с нерпичьим жиром, многие шкуры не влезли даже, повесил их рыжебородый на плечи и пошел к морю, а там большая лодка с камней слезла, на синих волнах качается. Говорит брат Ичан двум другим братьям:

— Сейчас жадный человек к своей земле поплывет, хорошо, что мало погостил у нас, а то бы все жердочки опустели.

— Плохо, что не успел я горькой пыли в его трубку насыпать, — говорит Кучка.

Другие нивхи тоже на море смотрят, ждут, когда большая лодка расправит белые паруса и уплывёт восвояси; смотрели, смотрели, так и не дождались, темно стало, спать пошли. Утром проснулись, пучеглазый опять к их стойбищу подходит.

«Еще меха выпрашивать собрался, надо их прибрать подальше», — подумали.

Только спрятали нивхи шкурки, хозяин большой лодки тут как тут; в одну юрту

зашел, ушёл ни с чем; в другой побывал, богаче не стал. Показывает он тогда братьям блестящее стеклышко и говорит:

— Это вам подарок, кто посмотрит в него, тот лик свой увидит, а как на охоту пойдет, любой стрелой медведя убьет, из каждой ловушки соболя достанет. Полную сумку мехов давайте за мой подарок!

Отвечает Мангму жадному человеку:

— У нас нет больше шкур, все в тайгу убежали, не нужно нам твоё блестящее стеклышко.

А бородач не унимается:

— Блестящее стёклышко старых молодыми делает, молодых красивыми да умными.

— Мои сыновья и так красивые да умные! — не выдержала мать Ройлик.

Хозяин большой лодки рассердился, глаза покраснели, борода затряслась, схватил он ружьё да как прицелился в Ройлик. Раздался гром, вылетел, прожёг злой огонь грудь старой матери. Упала Ройлик, застонала:

— Не гость ты, тигр пучеглазый! — прошептала и ушла в стойбище мертвых.

Засмеялся чужак и на братьев свою палку наставил:

— Всю ночь сидите, думайте куда шкурки спрятали, а с первым солнцем на берег с пушниной приходите. Не сделаете так, всех угощу кривой палкой! — и ушел на большую лодку.

Собрались нивхи в юрте Варгуна, горе с братьями делят. Собака Айкал тоже прибежала, увидела мертвую Ройлик, заплакала и скрылась: куда — никто не знает. А время идет, за собой беду ведет: храбрый Варгун не вынес горя, к луне ушёл; смелая Ройлик крепко спит, не разбудишь. Кто спасет людей от кривой палки, кто хороший даст совет? И говорит тогда Ичан нивхам:

— Спать ложитесь, но как солнце проснется, и вы вставайте, берите луки, стрелы и идите к синей воде.

Разошлись люди по юртам, легли на лавки, а глаза не закрываются, трубки дымятся: когда в стойбище горе, разве уснешь? А три брата совет держат. Говорит Мангму:

— Черные тучи боятся ветра, злой огонь боится синей воды, надо отдать морю кривую палку.

Вышли братья из юрты, а ночь тёмная, прислушались: бежит кто-то, пыхтит.

— Это шаман Мульчин к большой лодке бежит, наши мысли пучеглазому

несет, блестящее стеклышко получить хочет, — сказал Ичан.

Далеко топает шаман, не догонишь; через камни перепрыгивает, не остановишь. Опечалились братья, темную ночь поругать хотели: зачем Мульчина укрывает; на собачку Айку посерчать хотели: зачем от юрты убежала, плохого человека б догнала. Вдруг Айка залаяла, катится она по небу, из дальнего края торопится, а отец Варгун на ней стоит. Приметил Варгун шамана, лук поднял: