Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Все письма я сложила в большой пакет и в качестве рождественского подарки привезла Целиковской. Общий настрой почты был ей привычен. Старый ворчун раззадорил ее. Мы решили, что она ответит ему в эфире. Назначили встречу. Однако этой встрече не суждено было состояться. Людмила Васильевна тяжело заболела и уже больше не встала. Она умерла 3 июля 92 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с Каро Алабяном.

Прошли годы. Теперь все чаще можно увидеть на экранах телевизоров фильмы, где главные роли сыграны Целиковской, передачи о ней, обойденной когда-то вниманием серьезной критики. Сегодня о ее жизни и творчестве, о ее деятельном участии в становлении Театра на Таганке, о ее яркой личности написаны воспоминания, издана книга.

Среди блестящих имен людей, дружбой с которыми она гордилась, по праву может стоять имя — Людмила Целиковская.

Так начинается шестнадцатая глава Октябрьской поэмы Маяковского «Хорошо». Когда я всерьез увлеклась его творчеством, узнала, что Лавут — это тот человек, который в последние годы жизни поэта сопровождал его в частых поездках по стране, договаривался о выступлениях, готовил афиши, выбирал залы, словом, был его администратором или, как тогда говорили, — импресарио. Я познакомилась с Павлом Ильичом в конце шестидесятых. Дружба наша длилась более четверти века, до конца его дней. В начале знакомства он был уже пожилым человеком, но крепким, бодрым, задиристым спорщиком, с четким сознанием своего значения в маяковсковедении. Однако последние нерадостные события в его жизни делали Павла Ильича всё более меланхоличным, обидчивым, нетерпимым к иной, нежели его, точке зрения. С давнишними же знакомыми он по-прежнему оставался трогательно доверчивым, откровенным, хотя и немного капризным. Все друзья звали его между собой ласково — Лавутик.

Ровесник века, он родился в Запорожье шестым ребёнком в еврейской семье среднего достатка. С детства увлекся сценой. Играл в любительских спектаклях, а после школы был принят в Харьковский театр на выходные роли. Юноша обладал феноменальной памятью, знал наизусть «Горе от ума», «Медного всадника», «Полтаву» от первой до последней буквы, знал множество стихов «от Ромула до наших дней», у него был сильный звучный голос, миловидное лицо, но… увы! он совсем не вышел ростом. Куда ж пробиться на главные роли!

Однажды в Одессе, когда Лавут ушел из одного театра и не поступил в другой, он случайно попал во Дворец моряка, где с чтением стихов выступал Маяковский. Народу не набралось и половины зала. Заглянув за кулисы, Лавут увидел, как нервно вышагивает поэт, беспрестанно куря. Но выступал он замечательно. Жаль, что так мало людей его слышало. Когда вечер закончился, Павел Ильич подошел к Маяковскому, поздравил его и поделился своими замечаниями относительно организации вечера, неудачно составленной афиши.

Поэт слушал с интересом и, услышав от собеседника о готовности помочь ему в организации выступлений, сразу согласился.

Это было в 1926-ом году. Так волею случая Павел Ильич стал постоянным спутником Маяковского в его частых разъездах по стране.

На Солянке

В ту пору, когда мы познакомились и подружились, Павел Ильич жил в довольно просторной комнате коммунальной квартиры на Солянке. (Позже он купит кооперативную квартиру на Преображенке.) Хозяйка дома — Евгения Наумовна — была личностью примечательной. Высокая, солидная, с удивительно яркими синими глазами, густыми волнистыми уже седыми волосами и очень красивая. Каждому, кто видел чету Лавутов, невольно приходило на ум, как человек весьма скромной внешности, маленького роста мог очаровать такую Венеру? На это супруги отвечали так.

Павел Ильич:

«Как-то раз возвращаюсь я из очередной поездки с Владим Владимычем, а соседка на кухне мне говорит, что сдала койку такой прелестной девушке, что вы не сможете перед ней устоять. И действительно, как только я увидел Евгению Наумовну, понял, что пропал. Понял, что именно она должна стать моей женой. Дело было не только в её неотразимой красоте. Оказалось, что в ней крылась тьма достоинств!

Во-первых, она — белорусская еврейка. А моя мама говорила, что только такие девушки могут стать прекрасными женами. У них от природы дар умение создавать семью. Они верны и в горе, и в радости, и в бедности, и в богатстве. Они замечательно готовят, экономно ведут хозяйство, создают уют и при том, по-женски мудры и терпеливы. Во-вторых, не дав ей возможность осознать мои не аполлоновские внешние данные, я сразу же покорил девушку своей огромной эрудицией.»