Алла Зубова - Под знаком Стрельца

— Вы же были знаменитой актрисой. Где бы ни появлялись, все смотрели, как Вы одеты. Это сейчас — модельеры, а тогда нужна была хорошая портниха. Она у Вас была?

— Ой, не смешите меня! Я жила, как все советские женщины. Столько ухищрений, столько забот, столько надо было претерпеть всяких неприятностей, чтобы достать что-то нестандартное. Я никогда не была одета так, как хотела. Даже если у меня была хорошая шубка, то не было шапки, есть сумка — нет перчаток, есть пальто — нет подходящих сапожек… Достанешь приличную материю — портниха испортит, а переделанное уже не наденешь. Потом, когда стала часто выезжать за границу, проблема решилась сама собой. Сейчас сын постоянно бывает за границей. Выберу что-то по каталогу, он привезет.

— Трудности, с которыми вы сталкивались в жизни, не приводили в отчаяние, не портили характер?

— Я по натуре неисправимый оптимист. Хныкать, жаловаться ненавижу. И потом… Я уже говорила, что мне всегда прочной опорой (чаще всего духовной) была семья, мой клан. Вы знаете, когда я остро почувствовала это? Мы были в Англии, ехали на машине по пригороду, вдруг вижу — домик. Хорошенький домик с садиком. Большое окно, и в нем выставлено, как плакат, на листе бумаги написанное: «Хэлп» — по-английски значит «помоги»». Я спрашиваю, что это такое, и гид объясняет: здесь живут старики, и им срочно нужна какая-нибудь помощь. В Англии так принято: дети живут отдельно от родителей, в силу своей занятости часто навещать их не могут, вот и приходится тем просить чужих людей о помощи.

А наша жизнь… Что ж, она, конечно, трудная. Но она наша. Я до кончиков ногтей русский человек. Мне случалось подолгу жить в хорошей загранице. Но наступает момент, когда все — витрины, магазины, наряды, белозубые улыбки — все становится противным. Хочется домой на свой заплеванный Арбат, услышать родной мат. Я не могла бы нигде жить, кроме России. Вы поглядите в окно. Напротив нас американское посольство, и я вижу, как с утра здесь толпится народ — желающие уехать. Я их ни в коей мере не осуждаю. Я просто их не понимаю. Потому что мне в моей стране жить ин-те-ре-сно!

— А ваша личная жизнь как сейчас складывается? Дети уже выросли, внук тоже уже взрослый человек. В кино совсем не снимаетесь, в театре заняты мало. Не скучно?

— Что вы! У меня минуты свободной нет. Во-первых, читаю запоем. Во-вторых, перевожу с английского. Языком занялась по настоянию Сергея Эйзенштейна. Еще в 43-м он говорил мне: «Ты, цариха, никаких иностранных языков не знаешь. Как же мы с тобой будем переписываться с моим другом Чарли Чаплиным?» Я тут же нашла преподавателя английского, и мы с Сергеем Михайловичем писали Чаплину и получали от него письма. А когда приехала в Москву, поступила в институт иностранных языков — на заочное, конечно, — и проучилась три курса. Потом увлеклась машиной. Выучилась водить. Вон под нашими окнами стоит красная 21—96. Это моя палочка-выручалочка. Я за ней ухаживаю. Посмотрите на мои руки! Это руки шофера. Сегодня утром я заливала масло и тормозную жидкость. Так что машина на мне. В доме надо навести порядок? Надо. Еду приготовить надо? А как же! Ведь Саша с Лидой много работают, Карюша учится в университете. Где же взять кухарку? Они же исчезли еще в семнадцатом году, пошли управлять государством (Л.В. заливисто смеется). Смех смехом, а готовить я очень люблю. Пироги у меня вкусные получаются. Пиццы разные печь научилась. Я ничего не признаю вполовину. А как я строила дачу? Сначала все эти тонкости для меня — темный лес. Потом вникла, влезла по уши. Сейчас запросто могу подряды брать. Ну, это все дела домашние.

— Есть что-то и для души?

— Да. Я считаю, что прожила очень интересную жизнь. Мне хочется написать о ней, о своем детстве, о юности, об интереснейших людях, с которыми довелось встречаться, работать, а с кем-то и дружить долгие годы. Борис Пастернак, ученый Петр Капица, пушкинист Юрий Лотман, писатели Федор Абрамов, Константин Симонов, артисты Павел Кадочников, Николай Черкасов, Михаил Жаров, Владимир Высоцкий. Уникальные личности! Я считаю, любой штрих к их портрету может быть интересен всем. Я чувствую себя в долгу перед ними, потому и тружусь над мемуарами.

Наша беседа длилась четыре часа. Материала набралось на несколько передач. Мы думали, фрагменты каких спектаклей можно использовать, какими украсить песнями. Людмила Васильевна сказала, что она делала много записей с оркестром Силантьева. Когда же я начала работать над передачей, оказалось, что никаких записей Целиковской в фонде радио не сохранилось. Нашлась одна песня, и та бракованная. То же случилось и со спектаклями. Размагничены или пленка осыпалась от плохого хранения. С великим трудом, проявив высочайшее мастерство и терпение, режиссер Вера Малышева по миллиметру набрала иллюстративный материал. Передача получилась прекрасная. Она прозвучала в эфире 25 ноября 91 года. Сразу же в редакцию стали приходить отклики благодарных слушателей. Восторженные почитатели любимой актрисы рады были вновь услышать ее. Попалось одно письмо задиристого ворчуна, который убежден, что у всех знаменитых артистов жизнь сладкая: и квартиры у них, и машины.