Позже, когда Левитан переехал в только что выстроенный дом в тихом Воротниковском переулке, он постоянно спрашивал о своих бывших соседях. Интересовался и судьбой Ляли Дроздовой, с которой я к тому времени была уже хорошо знакома. Ничего утешительного я рассказать не могла. Ляля, удачно выдав дочерей замуж, оказалась одна. Правда, к ней часто наведывались гости из Грузии, с винами и фруктами. Но эти люди в кепках-аэродромах выглядели рядом с ней весьма странно. Ляля страстно хотела выйти замуж за достойного человека. Увы, ей не везло. Когда началась перестройка, она стала деловой женщиной, открыла фирму. И тут успех был недолгим. Фирма прогорела. Страшная болезнь обнаружилась вдруг. Близкие люди не бросили ее. Лучшие врачи, клиники, санатории. Друзья даже пригласили ее на Кипр, где за ней заботливо ухаживали. Но болезнь победить не удалось. Конца этой истории Левитану не суждено было узнать, хотя он его и предвидел.
Юрий Борисович не раз признавался, что по его наблюдениям очень многие красивые женщины бывают не только одинокими, но и глубоко несчастными. Из большого числа поклонников им трудно выбрать человека, которого они сами бы полюбили всей душой. Их яркая внешность нередко отпугивает умных порядочных мужчин, не обладающих достоинствами Аполлона, но которые дали бы им прочное семейное счастье. Мне-то нетрудно догадаться о причине подобных размышлений ЮрБора. Его дочь Наташа была милым, симпатичным ребенком, а когда выросла, стала красивой эффектной девушкой. Она работала у нас, в Госкомитете. Левитан говорил: «Я смотрю иногда на Наташу со стороны и удивляюсь, неужели эта прелестная девушка — моя дочь? Во мне начинают бороться сразу два противоположных отцовских чувства: гордость и щемящая тревога. А вдруг ее внешность навредит ей в жизни».
К счастью, у Наташи все сложилось хорошо. Она вышла замуж за умного, работящего парня. У них родился сын. Вот тут-то гордости Юрия Борисовича не было предела. Наташа после родов, как часто это бывает, стала полнеть. Строгая к себе, она выбрала жесткую диету и неукоснительно соблюдала рацион. Дед не находил места, волнуясь за внука. «Ему нужно полноценное материнское молоко. Наташа должна есть как можно больше грецких орехов, а она ест одну сырую капусту!»
Мальчика назвали Борей. «Почему не Юрой? — переспрашивал счастливый Левитан. — Когда он вырастет, родится у него сын, вот его-то и назовут Юрой. Меня к тому времени все забудут, а на свете будет жить новый Юрий Борисович».
Все годы, особенно последние десятилетия, Левитан выходил в эфир с «судьбоносными» для страны сообщениями. Поэтому многим он представлялся колоссом, бронзовым монументом. Ведь его голосом говорила сама история. А он был замечательным собеседником, веселым человеком. Обожал людей с юмором, тех, кто умел травить байки и рассказывать анекдоты. Рассказывал и сам, как попадал в нелепые ситуации, смешные переплеты. Их у дикторов так же много, как и у артистов. Об этом часто писали, я не буду повторяться. А вот о нашем случае, который произошел в радиостанции «Юность», где я работала, мало кто помнит.
Пришел к нам в молодежную редакцию новый режиссер Виктор Егоров, оригинальный, ищущий человек. И в наших передачах появилась иная интонация, которая понравилась слушателям. Я подготовила литературную композицию по лирическим стихам Александра Твардовского. Нам хотелось, чтобы в хорошо знакомом его поэтическом голосе, ставшем уже хрестоматийным, люди услышали и другие, не менее прекрасные ноты. Для воплощения идеи Витя Егоров делает необычный ход — приглашает в студию Юрия Левитана. Витя объясняет ему задачу: задушевно, просто, тепло прочитать стихи так, словно это не стихи, а раздумье много прожившего и много повидавшего на своем веку человека, вернувшегося к своим истокам. Цель такая, чтобы слушатель открыл для себя и нового Твардовского и нового Левитана. Юрий Борисович польщен. Садится в холле в кресло. Готовится. Потом заходит в студию. Включается микрофон и слышится густое левитановское:
В пойме Оки —
Луга, ивняки;
Повыше — нивы;
В селе, в городке
Сбегают к реке
Вишни, сливы.
Режиссер просит убрать из голоса металл, оставить мягкость, бархат. Снова включение — и снова металл. Витя подсказывает интонацию. Следующая проба — и опять звучит правительственное сообщение, что «в пойме реки — луга, ивняки…». Режиссер спокойно в третий раз объясняет ошибку. Левитан смущенно, очень тихо предлагает пригласить хорошего артиста, а то он нам всю передачу испортит. Говорит он это при случайно не выключенном магнитофоне, и его мягкий, спокойный голос записывается на пленку. Так вот что нужно! Вот она, интонация! Витя, довольный находкой, приглашает Левитана пройти из кабинета в студию и дает ему послушать запись стихотворения и случайно записанный разговор. Говорят будто два разных человека! Пленка прогоняется еще и еще раз. ЮрБор удивленно качает головой. «Сколько лет во мне это дремало!» Теперь ему все ясно, и работа пошла.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу