Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Пусть будет вам семь футов под килем, и корабль, и пьеса «Под парусами „Паллады“».

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Гончаров, писатель, 40 лет

Путятин, адмирал, 55 лет

Унковский, капитан фрегата «Паллада», 45 лет

Кузьмин, Дед, капитанский штурман, 55 лет

Криднер, барон

Корсаков

Горшкевич

Тихменёв

Зелёный

Болтин — офицеры, 30—40 лет

Отец Аввакум, судовой священник, 45 лет

Миша Лазарев, юнга, 13 лет

Фаддеев, вестовой Гончарова, 25 лет

Сычёв, старый матрос

Певцов

Перектов

Загорулько

Фёдоров — молодые матросы

Сейоло, вождь туземного племени, 30 лет

Его жена, 18—20 лет

Господин с набережной

Его жена

Его дочь

Прохожие на набережной

«Скоморохи» на Масленице

Тромбонист

Девушки на острове Мадера, музыканты

Японские чиновники

Переводчик

Матросы

Туземцы

Уличные артисты в южноазиатском городке

Люди на гулянье

Время действия 1852—1854 годы

Картина I

Петербург. Ранняя осень. Набережная Невы. Уверенной походкой идет Гончаров. Его окликают несколько голосов.

— Иван Александрович! Иван Александрович! Постойте!

(К Гончарову приближается пожилой благообразный господин с супругой и дочерью. Здороваются. Говорят взволнованно, наперебой.)

— Так вы в самом деле? Это не вымыслы? Не слухи?

— Вы? И в кругосветное путешествие!

— Это удивительно!

— Просто фантастично!

— Как же вы решились?

Гончаров.Так вот и решился… Только что отпраздновал свое сорокалетие… Всё думал, чем же я отмечу эту жизненную веху. И тут счастливый случай. Разве можно упустить такую возможность?! Вот и подарок мне к юбилею.

— Конечно… Что и говорить… Случай уникальный… И всё же…

— Такой домосед… Спокойный человек. Вас же друзья в шутку зовут господин де Лень. И вдруг такой отчаянный пассаж!

Гончаров.Я действительно господин де Лень, но решился не вдруг.

С детства мечтал о путешествиях, далеких странах, но жизнь всё время уводила на другую стезю.

(Прохожие узнают писателя, останавливаются, тоже любопытствуют.)

— Вы нас так взволновали «Обыкновенной историей». Все ею зачитывались.

— И уже обнадежили «Обломовым». Напечатали большую главу.

— Начало интереснейшее.

— Интригующее!

— Многообещающее!

Гончаров.Более того, господа, скажу, что задумал еще один очень серьезный роман о художнике. Наверное, назову его «Обрыв».

— А как же теперь ваши литературные труды?

— Вы оставляете все свои планы?

Гончаров.Ни в коей мере! Буду работать в свободные от работы часы. Я ведь не пассажиром еду, а литературным секретарем.

— Как же вы будете писать? Там и на ногах-то поди не устоять. Ведь океан же, а корабль — что ореховая скорлупка. Постоянная качка, как я слышала. Эта ужасная морская болезнь! Штормы!

— Не дай Бог, кораблекрушение!

— Но зато сколько экзотики! Необитаемые острова… Первозданная природа… Очаровательные креолки… Невиданные животные…

— Да-да! Крокодилы! Ядовитые змеи! Носороги!

— Дикари, которые съели Кука!

— Неужели вам не страшно?

— Автор «Обыкновенной истории» становится автором истории совершенно необыкновенной!

— Нет, как хотите, голубчик, но это никак не сообразно с вашей натурой.

Гончаров.Напротив, господа, кто меня хорошо знает, тот не удивится моей решимости. Внезапные перемены состояния — одна из главных черт моего характера. Я никогда не бываю одинаков более двух недель сряду.

— Да будет вам! Это ваш мираж. Мы знакомы давно, и я всегда отмечала вашу степенность.

Гончаров.Всё это от неподвижности форм, в которых заключена мая нынешняя жизнь. А теперь во мне проснулось мое второе эго, то есть деятельная, кипучая натура. С утра до вечера я в бегах. Надо успеть устроить все дела, а их уйма. И сейчас, господа, я очень спешу в морское ведомство к адмиралу Путятину.

— Начальнику экспедиции. Знаем. Знаем.

— Что ж, будем ждать от вас вестей.

— Доброго вам пути.

— Да хранит вас Бог и Николай Угодник.

Картина II