Антон Бородачёв - Всё, что я о ней помню

— Скажи, что это все нереально, — попросила она и снова схватила меня за руку. — Скажи, что я их не бросаю…

— Пойдем, — откликнулся я и увел ее вслед за собой.

Мы прошли через парк, вышли за дверь и снова оказались в отеле. Коридор перед нами полнился десятками голосов, шумом ветра и обрывками случайных мелодий, что доносились из чужих номеров. Я слушал их, но среди бессчетного множества разных звуков искал только шум моря. Я знал, что дальше Кристина двинется туда. И уже через несколько секунд так и случилось.

Мы поднялись на этаж выше, нашли нужную дверь и уже через пару минут нас окутал шум волн. Мы двигались к пляжу по узкой деревянной дорожке, проложенной в дюнах. И в этот момент в целом мире не было никого, кроме нас двоих.

— Знаешь, если бы мы с тобой были обычной парой, я бы хотела, чтобы ты сейчас увез меня куда-нибудь к морю, — сказала Кристина, когда набегавшая волна впервые коснулась ее босоножек. — На теплое море. Куда-нибудь в Грецию или на какие-нибудь тропические острова у побережья Африки. Только ты и я.

— Тебе больше не нравится Юодкранте? — спросил я, и остановился рядом с ней у самой линии прибоя.

— Нет, дело не в этом, — ответила она и усмехнулась. — Просто мне хотелось бы, чтобы наш с тобой мир сделался еще чуть-чуть больше. Еще одно приятное воспоминание — как несколько новых фотографий в альбоме.

Я не нашел, что ответить, и следующие несколько секунд молча вглядывался в черты ее лица, как будто пытаясь запомнить его навечно. Я хотел пошутить или сказать какие-нибудь простые слова о том, что у нас с ней, как ни странно, не было ни одного совместного фото. Но вместо этого произнес совершенно другое…

— Я люблю тебя…

И в ответ Кристина тихо улыбнулась.

— Я знаю, — проговорила она. — Хотя этих слов от тебя пришлось ждать полторы жизни.

Я рассмеялся, а Кристина сделала шаг ко мне навстречу и очень тихо поцеловала меня в уголки губ. Мы больше ничего не говорили, и просто взявшись за руки, стали гулять по пляжу, слушая крики чаек впереди и шелест ветра, качавшего траву над песчаными дюнами. И от этой прогулки внутри меня вдруг сделалось очень тихо. Мы смотрели на море, грели ноги в песке и наслаждались вкусом соленого бриза. И в этот момент я был бесконечно рад, что наша с Кристиной история заканчивается именно так. Мы знали, что мы не навсегда, и понимание этого делало каждый прожитый миг особенным.

Я не знаю, сколько времени мы провели там в последний раз, лишь помню тот момент, когда Кристина тихо вздохнула и сказала: «Пора». Мы зашагали обратно от пляжа, прошли через дверь, ведущую в отель, и отправились в мой номер, чтобы собрать вещи перед походом на станцию. Дождь за окном сделался тише, а еще через полчаса и вовсе превратился в мелкую морось. Я собрал чемодан, оделся в лучшие вещи из тех, что у меня были, а затем закрыл дверь номера и, молча, зашагал к выходу. В коридорах отеля царила поразительная тишина, и даже мы с Кристиной теперь старались двигаться абсолютно бесшумно.

Когда мы вышли из отеля, вокруг нас уже стоял вечер. Под ногами хлюпали лужи, оставшиеся после дождя. Воздух был холодным и влажным. Но для меня этот момент все равно был идеальным — как величественные Татры на горизонте или сосновые леса вокруг них.

— Я буду скучать этому месту, — сказала Кристина и прижалась ко мне ближе.

— Да, я тоже… — откликнулся я. — Я был счастлив в «Мон-Сен-Мишеле»… В моей памяти он всегда останется Страной Чудес.

Наш разговор оборвался. И я вдруг поймал себя на мысли о том, что сейчас я очень хорошо понимал Спильмана. Я хотел, чтобы этот огромный старый отель, продолжал существовать, и в какой-то мере его судьба мне тоже была небезразлична. Мне хотелось бы верить, что он не разрушится под тяжестью лет, и у потерявшихся душ и дальше будет какое-то свое особое место на карте вселенной. Пускай ненастоящий дом, но что-то похожее на него. Шкатулка с воспоминаниями, где теперь было что-то и от меня.

Мы шли, не оборачиваясь, но я все равно чувствовал «Мон-Сен-Мишель» каждой клеточкой кожи, как будто мириады невидимых нитей все так же соединяли меня с ним. Он был где-то рядом и в то же время был частью меня. Ведь Спильман был прав, когда говорил, что это место нельзя оставить окончательно.

— Когда ты вернешься домой, чем ты займешься? — спросила Кристина, когда мы прошли мимо озера и зашагали дальше — туда, куда еще никогда не добирались вместе.

— Не знаю, — ответил я. — Наверное, допишу свою книгу, найду то место, где похоронено твое тело, а потом каждый день буду понемногу читать тебе вслух.