Антон Бородачёв - Всё, что я о ней помню

— Пойдем? — спросила Кристина.

— Нет, подожди, — отозвался я и, все так же стоя на месте, продолжал глядеть на закрытые двери. — И с каждой из них так?.. Я хочу сказать… За каждой дверью какой-то отрывок из прошлого?

Кристина покачала головой: «Нет. Тут все немножко сложней. Какие-то из них ведут к тому, что уже было; какие-то — к тому, что могло бы быть… А какие-то двери — это просто двери. Я могу открыть только некоторые из них, как будто все остальные видения здесь предназначаются не мне, а кому-то другому».

— Так мы… не одни в этом отеле?

— Нет, — ответила Кристина. — Но тебе не стоит волноваться на этот счет.

В этот момент я не до конца понял ее слова, но вдаваться в подробности мне совсем не хотелось. Я решил промолчать. Этот день и так был бесконечно странным, и я совсем не горел желанием добавлять к этой мозаике еще пару-тройку новых фрагментов. Все, что мне сейчас было нужно — это передышка, чтобы уложить в своей голове всё то, что навалилось на меня за последнее время. Я чувствовал усталость. И от этого все происходящее вокруг больше и больше напоминало сон. И эта мысль сейчас казалась единственным разумным объяснением.

Так и продолжая молчать, мы спустились на пару этажей ниже, прошли круглый холл, вышли на крыльцо отеля и зашагали дальше — туда, где за линией сосновых лесов уже начинались горы. Вокруг стояла непроглядная ночь, какой она всегда бывает за несколько часов до рассвета. И я невольно задумался о том, сколько времени прошло с того момента, как я перешагнул порог той комнаты, ведущей к пляжу и морю. Я шел вперед, но не видел перед собой почти ничего — только силуэты гор, обрывки тумана, смешавшиеся с темнотой, и контур отеля, который с каждой секундой все больше и больше терялся где-то сзади. И даже фонари, что горели вдоль дорог, не развеивали сгустившийся сумрак.

— Что это была за песня? — спросил я Кристину, когда пауза в разговоре стала казаться мне слишком долгой.

— Какая песня? — переспросила она, шагая в темноте где-то возле меня.

— Ты сказала, что хорошо помнишь ту песню, которую слушала перед тем, как тот поезд сошел с рельсов.

— Тебе, правда, интересно?

— Конечно.

— Мммм…. Мне неловко говорить, — улыбнулась Кристина, и я подумал, что если бы она еще умела краснеть, в этот момент она бы покраснела.

— Теперь мне точно интересно, — усмехнулся я. — Неужели все так плохо?

Она вздохнула, словно ей нужно было время для того, чтобы, собраться с мыслями.

— Ладно. Окей. Я скажу. Только обещай не смеяться.

— Обещаю.

— Это была «Take on me».

— Что?

— «Take on me». Группа «А-HA». Это один из их старых треков. Его еще постоянно в разных фильмах крутят. Ты знаешь его?

— Знаю. Так себе песня.

— Вот и я о том же!!! Поэтому и говорить не хотела.

Я улыбнулся: «Если бы я мог выбирать, я бы предпочел умереть под что-то более эпичное. Например, под тему из „Рокки“ или под „Ангелов“ Робби Уильямса».

— Я бы тоже выбрала что-нибудь другое, — фыркнула Кристина. — Если бы я знала, что умру, может быть, даже записала бы себе специальную подборку для такого случая.

— Я бы послушал.

— Я вообще скучаю по своему плееру. И по вишневым пирогам. И по темному пиву… По сну… А еще по социальным сетям. Сказать по правде, быть призраком иногда очень скучно.

— Так давай достанем тебе что-нибудь.

— Что, например?

— В моем номере целый склад алкоголя.

Кристина покачала головой: «Не думаю, что призраки могут пьянеть. Нет смысла переводить на меня спиртное».

— Но слушать песни ты ведь можешь. Хочешь, я включу что-нибудь на телефоне?

— Давай, — согласилась Кристина. И, достав из кармана мобильный, я включил несколько первых попавшихся треков. «Ocean Drive» Дюка Дюмонта, «Sinking boat» Глена Хансарда, «Warm on a Cold Night» группы «Honne». Я думал, она как-то прокомментирует такой выбор, но вместо этого она просто шла и молчала. Мы поднимались все выше и выше вверх, разглядывая ночь и слушая песни из телефона. В этот момент я почти чувствовал себя счастливым, и внутри меня было спокойно и очень легко.

— Почти пришли, — сказала Кристина, и несколько секунд спустя помимо окружавшей нас темноты я начал различать впереди еще что-то. Мы вышли на обустроенную площадку, которая когда-то, по-видимому, использовалась туристами в качестве смотровой. Впереди тянулся деревянный парапет, а рядом с ним выстроились в ряд такие же деревянные скамейки.

— Смотри, — проговорила Кристина и указала пальцем куда-то вдаль — туда, где за линией деревянных перил уже начиналась пропасть. Я вгляделся в ночь, но в первое мгновение смог разглядеть впереди только силуэты гор и пологие склоны, укрытые темнотой и сосновым лесом.