Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

— Это, конечно, приятно, интересно, но ведь, сколько труда требует. У вас свет в окнах горит чуть не до рассвета, — сочувственно высказалась ближайшая соседка.

— Готовки много, — призналась Люба. — Каждый день — ведро густой каши. Варить её долго. Чтобы хватило на четверых, разбавляю мясным бульоном. Пока бульон сварится, пока крупа. Вот и получается, что поздно. Моя бабушка не была большой любительницей собак или кошек, но всегда говорила: «Завели животину — значит, нужно её хорошо кормить». И сама этому правилу следовала.

— А мясо, крупа, где это взять в таких количествах? В деревне магазина за углом нет, — не унимаются любины оппоненты.

— Я в Берново хожу, в нашу магазинную столицу. Меня там, в селе, уже все продавцы знают. Рагу, лёгкое, субпродукты всякие прилично закупаю. Говорите, нести тяжело и далеко? Пять километров туда, пять — обратно. Ничего. Когда надо детей накормить, вы и по десять километров отмерите. И последние деньги отдадите. Потому что любите. И я их очень люблю.

И потом я их не из какого-то там элитного питомника взяла. Джинну нашла — ей, наверное, третий месяц шёл — кожа да кости. Мне кажется, она по сей день за это благодарна. Беспрекословно слушается. Всегда рядом. Или другой случай. Иду как-то домой из магазина. Не здесь, в Твери. Сумки в обеих руках. Вижу, у подвального окошка коробка из-под обуви. В ней что-то тряпочкой прикрыто. Из-под тряпочки головка крошечная торчит. Сердце от боли зашлось. А у меня руки заняты. Думаю, отнесу свою поклажу домой и вернусь. Если малыша никто не заберёт, значит возьму себе. Так у нас появился Дик.

Мы молчим, слушаем. Люба самозабвенно, забыв о чае и московских конфетах, продолжает свой рассказ.

— Сказать честно, из-за них я и в деревню приехала. Здесь у них настоящая счастливая собачья жизнь. Это моя благодарность за их беззаветную любовь и преданность. За понимание и готовность разделить мои чувства. Случается… Редко, правда, но случается… заплачу я, а Шерри подойдёт ко мне и, негромко поскуливая, начинает слизывать слёзы…

Шерри у нас самая уравновешенная и умная. Муж, да и сыновья, любят её больше всех. Джинна — самая преданная и исполнительная. Бетти пока только годовалый ребёнок. Но очень ревнивая. Похвалю Джинну: «Ты моя любимая собачка…» Бетька тут как тут. Поднимает глаза: «А как же я? Я разве не любимая?» Оправдываюсь: «И тебя я люблю, Бетюнечка»…

У меня всегда были собаки, потому понятно и близко было всё, о чём говорила Люба. Но я улавливала в её откровениях какую-то недосказанность. По дороге домой спросила об этом.

— Я вам признаюсь, — просто и естественно начала Люба, — чем дольше я живу, тем чаще случается разочаровываться в людях. И жизнь моя непростая, хотя началась хорошо. В дружной родительской семье. Мама и бабушка научили главному: жить честно и честно работать. В двадцать лет я встретила замечательного человека. Мы очень любили друг друга. Муж — молодой офицер, лётчик, был откомандирован в Афганистан… Погиб он, когда нашему малышу исполнился год.

У меня выбило почву из-под ног. Сами понимаете: молодая вдова, малый ребёнок, временное казённое жильё… Конечно же, людей, которые мне помогали, было больше. Но… С кем только не сталкивает жизнь. Не хочу никого обижать, но мои звери гораздо лучше иных двуногих. Собаки чисты и бескорыстны. Они ничего не делают ради собственной выгоды. Они смелы и при случае защитят меня даже ценой своей жизни. Я в этом уверена. Они никогда не предадут. А собачья верность! Недаром о ней написано книг больше, чем о верности человеческой. И, наконец, они любят меня, как никто другой…

— А мы-то с вами хороши, — всполошилась я, дослушав последний на сегодня Любин монолог. — Ночь на дворе, а наши хвостатые ещё не выгулены.

Приём в японском посольстве

Как нужно выглядеть на четырёхчасовом приёме?, мне объяснила жена дипломата, модельер Лена Еленикова:

— Приедешь на такси. Туфли замшевые. В юбке. Украшения авторские. Шуба. Сбросишь на диван. И маленькая сумка. Через плечо. Запомни: ты столичная журналистка. За тобой наблюдают.

Первый, кто ко мне подошёл, был высокий, элегантный, прекрасно говоривший по-русски японец.

— Почему Вы не взяли книги? Ваши сограждане берут сразу несколько штук.

Не успела ответить, потому что некто весело произнёс:

— Она привыкла, что ей дарят.

Я обернулась. «Ты сразу его узнаешь», — сказал главный художник журнала Николай Михайлов.