Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Редкому человеку суждена такая кончина!

Поворот с просёлочного грейдера вниз к витиеватой речке Куршавке, переезд через брод, и вот оно, Сенчуково — наша тихая красавица-деревня. Гул машины, штурмующей высокий берег, разбудил тишину, и в тот же миг — нестройный квартет собачьего возмущения. Но почему квартет? Прошлым летом было трио. Значит, разномастная гвардия Любы Богдановой пополнилась ещё одним персонажем. Мы со своим псом с одинаковой прытью выскочили из машины.

Увидев моего Фреда, именно этот новый персонаж пулей вылетел со двора. Следом — точно такая же темпераментная особа, такой же стати и точно такого же невиданно-пёстрого окраса. Будто какой-то незадачливый художник взялся рисовать тигра, но перепутал краски и, рассердившись, беспорядочно разбросал по короткой шёрстке разноцветные полосы и пятна.

— Это Джинку клонировали, что ли? — спросила я у выбежавшей вслед за собаками Любы.

— Нет, — рассмеялась она. — Это моя Бетти — джинкина дочь так выросла за год.

— Та самая, что родилась здесь? Вы же собирались отдать её в хорошие руки?

— Собиралась. Но быстро поняла, что самые хорошие руки это мои, — ответила женщина.

— Боже мой! — не удержалась я от восклицания. — Это же теперь у вас в тверской квартире — два взрослых сына, муж, четыре собаки и кот в придачу. Как же вы там размещаетесь?

— Девять живых душ на одну двушку — конечно, тесновато. Но за каждым четвероногим мы закрепили своё место: кому в ванной, кому в прихожей. Коту — на шкафу. Так и уживаемся, — с удовольствием объясняла Люба.

У меня было много вопросов, всё-таки год не виделись, но разговор пришлось прервать из-за Фреда, который, заигравшись с барышнями, вдруг напроч забыл о правилах приличия…

Добросердечный человек и очень симпатичная женщина, Люба Богданова поселилась в Сенчукове недавно, но сразу вписалась в наше деревенское содружество. Увы, теперь оно состоит только из тех, кого здесь называют дачниками. Будь это москвичи, купившие в своё время избы по умеренной цене, или петербуржцы, приезжающие на лето к очагам своих дедов и прадедов. Тех, кто всю жизнь крестьянствовал здесь, не осталось ни одного. Люба же постоянно проживает в Твери, — в столице губернии, в коей как раз и находится наше Сенчуково.

У нас нет глухих заборов, и все видят, как без отдыха трудится она на своих грядках и в цветнике. А проходя мимо, вслух или про себя посетуют: «Так вкалывать, и ещё собаки. Такая обуза! Зачем?» Недавно мы вместе оказались за одним чайным столом. Хозяйка дома, очень деликатный человек, как-то неожиданно сразу рискнула спросить:

— Четыре больших собаки — это такая любовь к животным или что-то ещё?

— Да, я действительно их очень люблю, — не задумываясь, ответила Люба.

— Так, как во всякой нормальной семье любят своих близких. Они бессловесны, но я общаюсь с ними, как с людьми. Не удивляйтесь, они всё понимают. Например, очень сержусь на Дика за то, что он гоняет ежей. Хватит зубами и в пасть. Уколется и бросит на землю. А они, дурачки, распрямятся, вытянутся, и снова окажутся в пасти. «Ты человек, или зверь какой-то!», — сердито кричу я и беру на короткий поводок. Он парень свободолюбивый, смотрит на меня, а в глазах: «Ну, мамаша, отпусти. Слово даю, никого не обижу. Побегаю немного и вернусь. Ей-ей!» Отпускаю. Вскоре приходит. Нос в земле вымазан. Рыл норки в поисках полёвок. Конечно же, не для того, чтобы сказать им: «Здравствуйте!».

Мы слушаем, не перебивая. Интересно. Люба продолжает с той же увлечённостью:

— Вчера я вышла с девчонками — Бетькой и Джинкой. И в это же самое время соседи своего четырёхмесячного таксёнка вывели. Мои с радостным лаем бросились к малышу. Я с той же скоростью за ними. Знаю, не обидят, но напугать могут. Прокричала все грозные слова. Обе тут же остановились. Джинка испуганно смотрит на меня: «Прости, мамуля. Не знаю, как получилось». Ткнулась в моё колено носом и замерла. Как приклеилась. Мол, извини, извини. Мне как-то даже не по себе стало. Будто невиновного наказала. Про Шерри тоже могу сказать…

Я так и думала, что сейчас мы услышим о Шерри. Логика нашей рассказчицы ясна: всех упомянули, как же о Шерри забыть, обидеть невниманием. Да и наш интерес подстёгивает Любу к продолжению разговора.

— Почти каждый день мы всей компанией ходим в лес, — рассказывает Люба. — Выгуливаю их, а заодно землянику или грибы собираю. И, как правило, беру с собой пятилитровую пустую бутыль, чтобы на обратном пути родниковой воды набрать. Бутыль под ёлкой или в траве оставляю. Возвращаемся домой. Подходим к тому месту, где надо свернуть к источнику. Шерри останавливается, поднимает на меня свои круглые глаза. «Что, мамуля, идём прямо или за водой к роднику?» — спрашивают эти глаза. «За водой» — отвечаю. Она раньше меня сворачивает влево с дороги на тропу.