Павел Костюк - Красный Яр. Это моя земля

— Ты назвал операцию в мою честь, чур, я первая сдам кровь!

— Милая, нужно много крови.

— Ты же знаешь, быть донором полезно!

И хохотала, заразительно и звонко. И протягивала под иглу светлокожую, в веснушках, руку. Я становился на колени, прятал лицо, целовал теплую ямочку ладони и пальцы.

— Ты на службе, товарищ адмирал, — и она снова хохотала. С улыбкой смотрела, как игла входит в вену. С улыбкой показывала пальцем свободной руки на движение крови. — Смотри, сколько жизни! Смотри, сколько краски!

Я не видел краски. Я видел мир черно-белым. А потом забыл закрыть зажим, и мир полностью почернел.

Герда

— Они боятся воды, — Ленский окинул нас взглядом. — Намерения их непонятны, поведение — агрессивно. Выяснять, что им надо, нет ни возможности, ни желания.

Это люди, я знаю. Такие же, как и мы.

— Судя по патрулям, город принимает меры. А мы побудем здесь. У нас есть питьевая вода, продовольствие и топливо.

Человек с собакой ходил и дышал нормально. Но в считаные часы его не стало. Что он нашел на вершине свалки? Почему Урса его не узнала, рычала?

— Выходим на обследование острова с двух сторон, вдоль воды. Встречаемся через двадцать минут ниже по течению. Вместе возвращаемся, цепью чешем центральную часть. Паша, ты старший, бери юнгу. Герда со мной. Двери задраить. Собаку на поводок и на мостик для охраны.

И мы идем. Паша и юнга — в одну сторону, мы — в другую. А тот человек в электричке, который взорвал себя? Кто это был?

— Евгений, — Ленский останавливается и почти как Урса наклоняет ухо к плечу. — Простите… я хочу в туалет, — по лицу его пробегает тень.

— Вон кусты.

Ухожу с маршрута, погружаюсь глубже и глубже в зелень. Иду спиной, неслышно, по-кошачьи, не спуская с Ленского глаз: достаточно ли далеко, не заметит ли, как присяду? Расстегиваю робу, я не мальчик — не могу сделать это, открыв замок.

Удар под колени сзади, я падаю. Закричать бы. Но чья-то горячая сухая рука зажимает мне рот.

Ленский

Прошло пять минут. Десять. Я заволновался. Сначала бросился в кусты, но потом — пулей — на точку встречи. Налетел на Пашу, а он — на меня.

— Герда? — спросил и сразу все понял. — Вдохни. Выдохни. Идем за собакой. А потом — за девушкой твоей.

«Она не моя девушка», — подумал было я. Но стук сердца заглушил мысли.

Я беспорядочно тыкал марлевой маской в собачий нос.

— Нюхай, нюхай, где Герда?

Если вы не кинолог, как объяснить собаке, что именно надо искать? Но она, кажется, поняла. Подняла голову в небо, повела носом. Опустила нос к земле — снова повела. Бросилась прочь, вырвав из рук поводок. Мы неуклюжими широкими шагами помчались за ней. Вдоль воды, в кусты, в лес, петляя между деревьями, тяжело дыша — времени прошло мало, и след еще не остыл. Мы петляли, спотыкаясь, царапаясь о ветви. В груди зажгло, и я замедлился, переходя то на шаг, то на рысь.

Остановились. Вокруг зелено. Бирюзово. Лаймово. Лес издает шелест, чириканье, шуршание. Огляделись. Вверху солнце. Внизу корни, опавшая листва, иглица. По сторонам деревья и кусты.

Легкие болят. Урса пригнулась к земле и шла, крадучись. Я пошел за ней, замедляя движение и дыхание. Слушать лес и одновременно дышать не получалось.

Урса остановилась, и я увидел уходящую под землю дверь бункера.

Герда

— Я почти ослеп, но ты не поймешь. И я даже не знаю, какие звуки ты слышишь, когда я открываю рот.

«Урса!» — говорит человек с белыми глазами, и его мягкие серые руки плетут в воздухе невидимые нити.

— Я давным-давно один. Кристаллы разрастаются в телах, а потом… это же карбид, а здесь река… Все мои химики и бойцы погибли. Но я все еще ищу антидот. Поэтому мне нужна ты.

«Урса!» Вокруг человека летают, искрятся пылинки. По углам бункера пауки плетут паутину. Я сижу с заведенными за спину руками. Кажется, больше не придется никуда бежать.

— Мы так и не научились сортировать мусор, очищать воздух. А потом… эти биополимеры… Мы не успели ничего понять, мы сожрали сами себя.

«Урса!» Он издает такие звуки, потому что у него в горле кристаллы… А где, интересно, моя собака?

И она влетает в открытую дверь бункера, виляя хвостом, разевая пасть, напрыгивая, облизывая, скуля. За ней входит Ленский, каменеет, глядя на адмирала.

— Товарищ адмирал?

Вытягивается по стойке «смирно» и отдает честь.

— Капитан Ленский!

Человек с белыми глазами поворачивается на голос и отдает честь в ответ.

«Урса!»

И моя собака начинает рычать, лаять взахлеб, топорщить холку, верхнюю губу.