Игорь Белодед - Синий кит

Свербицкая все-таки получила заветную кружку, на выходе из актового зала Иванкова прокричала ей вслед:

— Мамаше не забудь ее отдать! Она продаст ее и на вырученное купит тебе нормальные шмотки!

Девушки, следующие за ней, грубо засмеялись.

Свербицкая хотела было ответить, но махнула рукой и, оправив юбку, оголяя колкие коленки в колготках, заторопилась в класс. Гильза, показавшись в проходе без накладной бороды и красного колпака, глухо произнес:

— Иванкова! Ну-ка, подойди сюда!

И та, вскинув голову, заработав локтями в людском потоке, пошла обратно в актовый зал.

Волобуева склонилась над ухом Софии и многозначительно спросила:

— Как думаешь, между ними что-нибудь есть?

— Между кем?

— Ну не будь ты такой наивной, Софа! Между Гильзой и Иванковой. Вангую, Иванкова давно и безответно ему нравится. Отсюда весь сырбор и движуха, понимаешь?

Не дождавшись ответа, она положила рюкзак на подоконник и стала рыться во внутренних карманах, приговаривая: «Сиги потеряла, вот это провал!».

Кто пошел по лестнице наверх, кто — в раздевалку за одеждой, чтобы перекурить и успеть к началу дискотеки. С подоконника был виден внутренний двор школы с иссиня-черными тенями на сугробах и зажженными окнами учительской и кабинета директора на втором этаже. София взглянула на Волобуеву и сразу поняла, что со спины к ним приближается Сергей.

Волобуева развязно, как сноха, улыбнулась, приобняла Софию и сказала шепотом: «Не подкачай, подруга», и затем громко — Сергею:

— Какие люди! У тебя сиг не найдется?

— Не балуюсь.

Со спины ей было приятно слышать его голос, а самого его не видеть, за неделю отсутствия он стал ей как будто чужим, какая-то недоговоренность установилась между ними. Казалось, сделай он первый шаг, или хотя бы попроси она его глазами сделать этот шаг — и начнется то, чего они оба так хотели. Но первый шаг не совершался. Может быть, у него кто-то оставался в Тюмени, может быть, София чувствовала, что он слишком хорош для нее — серой мышки, которая, удали из класса Свербицкую, станет в нем изгоем. Все расплывалось, снежинки из бумаги преувеличенно пластались на окнах, роняли блестки, их застигал вихрь первоклассников; разряженные, они взметали портфели и с ором бежали мимо них: волчки и лисы, снегурочки и ежики, пираты и зайцы. Не поворачиваться. Нет. Вдруг кто-то, ряженный зайцем, толкнул ее в бок, и она с улыбкой обернулась и столкнулась взглядом с Сергеем: пришлось продлить улыбку.

— Не знал, что ты сильна в славянском языке.

— Это же Софка, — вступилась Волобуева и продолжила хлопать себя по карманам.

— Спасибо, я как раз вчера читала об этом.

— Правда?

— Думаешь, я обманываю тебя?

— Нет, конечно, но иногда мне кажется, что я совсем не знаю тебя.

Ворот голубой рубахи расстегнут и поднят высоко, под нижней губой пробивается пушок, волосы цвета кофе со сгущенкой — красивый мальчик, но почему она не может просто так взять его за руку и стать счастливой? Почему только мысль о смерти ей кажется стоящей, а все остальное — несущественным, мелким?

— Бинго! Нашла! — закричала Волобуева, посмотрела отстраненно на них и сказала, — дети мои, я на перекур, можете меня не ждать, затянусь на пятьсек, — и сразу в зал.

Когда они остались вдвоем, София почувствовала неловкость и, подчиняясь ей, сухо спросила:

— Как твое здоровье?

— Как у быка, — пожал плечами Сергей, — единственно, меня мурыжили из-за Руслана.

— Опять?

— Ну, в этот раз не школьные ребята. Они мне по секрету сообщили, что Руслан — не один такой в городе.

— Не один пропал без вести?

— И без вести пропал, и из дома убежал, и вообще. Они испуганы больше моего. Так странно читать на их здоровых лбах растерянность.

Неожиданно Сергей взял ее за руку и поднял закатавшийся рукав свитера до локтя.

— Что ты делаешь?

— Просто показалось…

— Показалось что?

— Там как будто краска… как будто…

— Думаешь, я руки себе изрезала, пока дожидалась твоего возвращения в школу?

Загремела музыка с верхнего этажа, басы заходили по стенам. София испугалась, потому что Сергей взял ее за руку, на которой она нарисовала шрамы для Абры: прошло несколько дней, краска смылась, осталось лишь небольшое красноватое пятно на запястье.

— Ты какая-то дикая, София.

— А ты чумной.

Сергей усмехнулся: улыбка вышла у него горькая, как будто приподнятое расположение духа давалось ему с трудом, так что всякое изменение настроения — каким бы оно ни было — сначала делало его печальным.