Игорь Савельев - Ложь Гамлета

Потылицына Анна. Отчества нет, родного города тоже (нынешнее место жительства указано — город Химки Московской области). Подурнела, конечно. Сдала.

Вроде, ничего особенного, и его это особо не трогало (ни тогда, ни теперь — тем более), но Олега все же не отпускала весь день эта… странность? Такое нежданное обретение «личной выгоды», личного поворота темы в проекте с Коноевским. Между прочим, — он вспомнил на второй или третий день, — они с Газозой ведь (точно!) пытались посмотреть «Пусть ветер унесет твои слова». У них случались вечера, когда они валялись с планшетом (как раз), бухали и смотрели все подряд, или же просто искали фон, чтобы Юрцу в соседней комнате не было слышно слишком много. Шел какой-то каскад распиаренных и очевидных фильмов, так что дошла очередь и до этой уже и тогда не новинки.

А у Олега, дело в том… Как это ни странно, его с этим фильмом когда-то связывали краткие, но нежные чувства, почти скрываемые от других (вспомнил он вдруг: действительно, с годами выцвело совсем). Потому и скрываемые, что не пристало уже больше-взрослому-мужику, не парню, размякать от подростковых мелодрам. Олег размяк-прослезился, но никому ничего не сказал, но несколько дней ходил с чувством, что его школьные годы обокрали, раз ничего такого не было. Когда в Москве этот фильм попался под руку, Олег воодушевился, предвкушая, как сейчас этим толстым-толстым романтизмом оглушит Газозу — которая, конечно, никакой красоты в жизни не видела, правда, и шансов наверстать у нее побольше. И прав очаровываться наивной чепухой — побольше. Но, как ни странно, Газозу не зацепило вообще. Через пять минут она сказала: давай нормальное че-нибудь, че за сопли для детей. Олега тогда слегка задело… И да! — тут было третье теперь «как ни странно». Забыв о своем коротком теплом чувстве к фильму, одному из, — всё это позапрошлая жизнь, — Олег ведь как-то и не сопоставлял, что художник, чье творение его однажды не глубоко, но кольнуло, и человек, за которым он гоняется сейчас по ссанным закулисьям, вообще есть одно лицо.

Но дело сейчас даже не в этом. Вот что было по-настоящему странным. За несколько месяцев какого-никакого, но знакомства Газоза ни разу не дала повода подумать, что однажды вступит в фан-группу какого-либо режиссера, или вообще влезет во что-то, хоть каким-то боком связанное с театром, кино, искусством.

Впрочем, многое меняется, конечно. Она же сама — вон как изменилась. И потом, — взросление. На таком отрезке три года — целая эволюция. Но, блин, не задалась. Эта кривая масляная стена…

Как бы то ни было, Олег приложил усилия, чтобы навести по фигурантам списка некоторые справки, хотя снимать стал, конечно, тех, против кого СС поставил галочки. Газозы не было в числе избранных. Там был, например, юноша Родион. Юноша Родион был хорош тем, что, в отличие от Газозы, всё еще был несовершеннолетним, то есть это было хорошо.

На оперативке Мухаметшин вдруг раз в жизни проявил редакторскую функцию, вмешался в работу Олега и сказал: «Нет, это не пойдет». Речь шла о том, чтобы привести Родиона в студию, где он будет зажиматься в правильной подсветке. (Олег даже из куцего телефонного разговора всё понял и просчитал — и психотип, и свет, и нагнетающий саундтречок.)

— Тут надо что-то такое… Чтобы показать, что вот парень связался с Коноевским, и вот он в жопе, деградировал!

Неприятным сюрпризом для Олега (хотя и смешно) стало то, что под жопой Мухаметшин подразумевал его, Олега, квартиру. Роксана разболтала, видимо. Не сдерживала впечатлений и не жалела красок. Она и тогда себя ни в чем не сдерживала. Приехав ночью в свое логово, в так метко охарактеризованное Бибирево, Олег, не разуваясь, прошел везде и зажег свет везде. Попытался взглянуть на свой быт абстрактно, потому что обычно даже не глядел по сторонам: он относился к этому как к перевалочной базе. Месту, где можно помыться, зарядиться и поспать, сколько удастся. Поэтому махровый «бабушкин ремонт» его устраивал, то есть не устраивал, но на расценках сказывался хорошо. Владельцы, интеллигентная семья, коренные из центра Москвы (уж от кого им упала эта хрущоба — неведомо), так стеснялись всего этого раздрая (видимо, их накрутили и риэлторы), что делали скидку. А Олегу что. Гостей он сюда почти не водил — каких гостей? — это всё приметы позапрошлой жизни. Какие в Москве гости, друзья. С кем надо, бахнул в баре, и отлично… Снимать надо здесь: Олег выбрал ракурс пострашней, и свет утром должен падать удачно, хотя Валера всяко будет недоволен. Сходил еще в подъезд за примеченными накануне пустыми бутылками. Брезгливо внес их и ополоснул.