Елена Роговая - И здрасте вам через окно!

Брызги разлеталась во все стороны, обильно орошая непросыхающую землю и ботинки незнакомца, а Яшка все качал и качал. Мужчина с радостью зачерпывал пригоршнями ледяную воду и плескал на лицо, фырча от удовольствия.

– Вот спасибо тебе, сынок! Уважил так уважил. Звать-то тебя как?

– Яшкой.

– А меня дядей Натаном. Будем знакомы! Я тут краем уха слышал, как ты на скрипке играешь.

– Да ну ее, гадость эдакую! Сил моих нет смычком по струнам пилить, а родители все равно заставляют.

– Э-э-э, брат, дело – дрянь.

– Еще какая дрянь! Прям руки трясутся после занятий.

– От злости или усталости?

– От всего сразу. Я говорил маме, что согласен играть на пианино, как Рэйзел, а она хочет, чтобы нашему дедушке было приятно.

– Он музыкант?

– Уже нет, но когда был жив, то делал это весело.

– Вон оно как! Стало быть, не любишь скрипку?

– Чего ее любить, она же неживая?

– Не скажи, она начинает жить с момента подбора древесины, с первой выструганной детали. Будущий звук зависит от того, с каким настроением мастер берется за работу, сколько времени и души вкладывает в изготовление скрипки. Она все чувствует и без любви не поет. Знаешь, где делали самые лучшие инструменты? В Кремоне. Есть такой город в Италии. Кремонские мастера имели свой секрет в производстве и никому его не раскрывали. Вот у тебя какая скрипка?

– Обычная, лакированная.

– Могу взглянуть?

– А вы понимаете?

– Немного.

– Папа, – крикнул Яшка отцу, – бросьте скрипку! Тут незнакомый дяденька хочет посмотреть!

– Я тебе сброшу! – ухмыльнулся Зиновий. – Она же не бумажный самолетик, чтобы с высоты запускать. Это солидная вещчь, сынок, требующая уважительного обращения. Щас сам принесу.

«Незнакомый дяденька» аккуратно принял инструмент из рук Зиновия и внимательно осмотрел со всех сторон.

– Неплохо сделан, но даже человеку далекому от музыки понятно, что он велик для девятилетнего мальчишки. Теперь ясно, почему твои руки трясутся после занятий.

– Так она дедушкина, а другой у нас нет.

– Четвертушку бы тебе или половинку.

Натан плавно провел по струнам смычком и одобрительно кивнул.

– Очень даже ничего, только нужно немного настроить.

Вначале он ослабил струну «ля» и лишь потом начал поднимать строй, плавно подкручивая колок и прислушиваясь к звучанию. Получив желаемый тон, Натан проверил оставшиеся три, всякий раз соединяя их с «ля» и слушая чистоту интервала.

– Никогда не подтягивай струну, не ослабив ее предварительно. Натяжение должно быть плавным, без надрыва. Железные рвутся, а натуральные и подавно. Подстроил, легонечко коснись смычком, послушай. Идет вибрация – значит нечистый интервал. Подкрути еще немного, но очень осторожно. Знаешь, из чего делаются струны?

– Неа.

– Из овечьих кишок. Их очищают от жира, скручивают до нужной толщины и сушат, поэтому скрипку нужно хранить подальше от сырости. Ничего, со временем научишься правильно обращаться. А теперь послушай, на что можно ориентироваться при настройке.

Натан заиграл гимн Советского Союза. От неожиданности Савелий прекратил доить козу и встал по стойке смирно, крепко сжимая в руке ведро с молоком.

– Узнал мелодию? Вот, по первым нотам гимна и определяй чистоту кварты. Понял?

– Понял, – серьезно ответил Яшка. – А вы еще что-нибудь сыграть можете?

Мужчина задумался на пару секунд и вновь положил скрипку на плечо. Нежно, как к женщине, он прижался щекой к подбороднику и коснулся струн смычком. Нервной дрожью отозвались туго натянутые нити, запели протяжно и грустно. И было в этой музыке что-то магическое, проникающее до самых глубин подсознания. Словно прохладная родниковая вода, омывала она настрадавшиеся души, наполняя их чистотой и покоем. Она рассказывала о радости и печали, любви и разлуке, скитаниях и долгожданных встречах. Пальцы сжимали струны, и звуки с легкостью взлетали до небес, но уже через мгновение музыкант возвращал их на грешную землю. Заскучавшая скрипка с удовольствием повиновалась вдохновению мастера. Звуки соединялись с воздушной волной, заполняли собой скрипичное чрево и с радостью разбивались о сухую поверхность древесины. От удара они становились еще красивее и звонче. Страдая от боли, они вырывались на волю сквозь тонкие извилистые полоски эфы, лаская слух ничего не подозревающих слушателей.

– Наконец-то дождались! – послышалось из окна напротив. – Мужчина, ви наш спаситель! Сколько раз я ему говорила, что скрипка не для того, чтобы скрипеть. На ней нужно играть. Быстрее покупайте инструмэнт и уносите домой. Обрадуйте наконец-то, соседей. Все равно толку никакого не будет от этих занятий. У ребенка нет ни слуха, ни терпения. Если бы ви видели, как он держит руку во время игры! Взгляните и содрогнитесь!