Елена Роговая - И здрасте вам через окно!

– А я зря говорила? – затряслась от радости Вита.

– И что вы за нее хочете?

– Вы первый предлагайте.

– Понимаете, очень часто цена предмета зависит от его истории, – начал издалека Зильберман. – Сколько ему лет и как он вам достался? Наверное, это семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение?

– Именно так все и было до сегодняшнего дня, – взволнованно ответила Вита, обмахивая себя носовым платком. – От деда – отцу, от отца – сыну.

– Мадам, он же женский!

– Конечно, – без тени смущения подтвердила Вита. – Распоряжались мужчины, а женщины любезно пользовались. Тяжелое время настало в нашей семье, уважаемый, поэтому приходится расставаться с дорогими сердцу вещами.

– Пятьдесят рублей вас устроит?

– Уже пожалела, что зашла к вам.

– А вы на какую сумму рассчитывали?

– Не меньше трехсот!

– Тогда восемьдесят.

– У вас мине делается скучно. Прогуляюсь до других. Наверняка больше дадут.

– Хорошо, сто пятьдесят, и пять минут ожидания. В лавке нет таких денег. Придется у соседа занять. Времена, как вы мудро заметили, настали тяжелые.

– Тогда двести, и готова ждать хоть десять минут.

Зильберман на секунду задумался.

– Я передумал покупать мундштук, несмотря на то что вещь редкая и очень достойная.

– Почему?

– Она не принадлежит вам. Где вы ее взяли?

– Какая нахальства! Это же надо честной женщине делать в глаза намеки! По-вашему, я воровка? У меня от таких слов прям срыв психики, бессовестный ви человек! Ноги моей больше здесь не будет! – кричала Вита, решительно продвигаясь к выходу.

– Никуда вы не уйдете, пока не скажете правды, – спокойно произнес Хаим, запирая дверь на ключ. – Гриша, сынок, приготовься сходить до телефона, скоро будет надо. Мадам, в вашем распоряжении пара минут. Вы говорите, откуда взяли сей предмэт, и мы расстаемся в симпатии и легком оживлении психики.

– По какому праву ви меня подозреваете?

– Советую не делать мне нэрвы. Я знаю этот мундштук, как родной. Скажу больше, много лет назад, я продал его одному солидному человеку, имя которого вы сами не захотите услышать. Вейз мир, как вы вляпались, не успев написать завещание!

– Зачем ви меня пугаете, мине уже и так плохо! Било бы из-за чего такой кипиш поднимать! Забирайте свой поганый мундштюк и ехайте до портнихи на Преображенскую. Вот, на листочке адрес остался. Пускай она и рассказывает, откудова у нее взялась такая дорогая вешчь. Тоже, наверное, украла.

Вита трясущимися руками наконец-то отыскала в сумке помятую бумажку и швырнула на прилавок.

– От всего чистого сердца! Забирайте и не делайте мине красное лицо. У миня и без вас переходный возраст! С этой минуты ви забыли миня, я вас тоже не помню. И шоб ви с сегодняшнего дня видели только одним глазом и то через телескоп. Разрешите пройти до виходу, а то мине в животе нехорошо. Щас случится, а вам оно надо?

Впервые за много дней солнце не обжигало. Казалось, оно устало само от себя и именно сегодня не прочь было понежиться средь пушистых облаков, утопая в них, словно в перинах. С моря дул прохладный ветерок, и Гала решила прогуляться. Она медленно брела по набережной и с удовольствием рассматривала многолюдный пляж, пестреющий от разноцветных купальных костюмов, шляп, тряпичных подстилок, мячей и корзин с провизией. Плешивая бездомная собака с закрученным каралькой хвостом семенила рядом. Иногда она обгоняла Галу, забегала в кусты в поисках пищи, прочесывала их и, не найдя ничего, выныривала из колючей зелени и снова путалась под ногами, словно никуда и не отлучалась. В очередной раз, когда попытка найти пищу не принесла успеха, Гала сжалилась над псиной и решила поделиться пончиком, купленным в кондитерской неподалеку от антикварной лавки. Услышав шелест бумаги, дворняга моментально насторожилась и устремила умный, всепонимающий взгляд на промасленный кулек, жадно втягивая ноздрями аромат ванили.

– Ешь, животина бездомная, – приговаривала Гала, отламывая кусок. – Думаешь, не знаю, как живется, когда никому не нужен? Даже молодых бросают, а про старых и говорить не приходится. Обидно. Понимаешь, сейчас именно та пора, когда есть мудрость, терпение, желание любить, и главное – все это хочется кому-нибудь продемонстрировать, а сверху тебе говорят, что все уже было, и глупо еще раз рассчитывать на выигрышный лотерейный билет. Перед возрастом, мой друг, все бессильны, как перед надвигающимся штормом. В молодости отсутствие таланта частенько заменяется красотой, и даже в глупости есть особое очарование. Любой недостаток с легкостью превращается в пикантную женскую слабость и приносит прекрасные дивиденды. Разве сейчас я могу себе это позволить? Могу. Да, могу, и не смотри на меня так. Мои года, как выдержанное вино. Оно переиграло и уже не порвет «меха», в которые его когда-то залил винодел. В нем такой вкусовой букет и эфир, что только мастер сможет оценить содержимое по достоинству. Да-да, собачка моя дорогая. Не торопись и тщательно пережевывай пищу.