Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

Двери операционной захлопнулись.

— Стой здесь, никого не пускай. Никого, понял меня? Никого постороннего, — приказал Чекан одному из своих людей. — И морду помой, вся в крови.

— Понял, понял.

Чекан взял трубку мобильного телефона и принялся почти шепотом кому-то звонить и объяснять, что случилось. Он бледнел, тогда его щека со следами шрама начинала дергаться, дергалось и веко над левым глазом.

— Да нет, нет, я тут при чем? Я мчался вовсю.

— …

— Ну, да, задержал гаишник, дал денег, отпустил.

— …

— Где я был? За столом сидел, где же я мог быть в такое время.

— …

— Что он хотел сказать? Да откуда же я знаю!

Чекан, разговаривая по телефону, подозвал к себе одного из охранников:

— Спроси у врача, как дела.

Бандит бросился вдогонку за быстро идущим врачом, схватил его за локоть и, буквально нависая над врачом, спросил:

— Как там мой друг? Как там наш?

Врач приостановился, словно не понимая, что произошло, рукавом халата вытер вспотевшее лицо, засопел в ответ, пожал плечами:

— Пока ничего не могу сказать. Рычагов ковыряется, уже одну пулю достал.

— Откуда достал?

— Из живота достал, там сильное кровотечение, но его, вроде, остановили, смогли сделать.

— Кстати, как у него сердце?

— Хреновое, хреновое у него сердце, в том-то и дело, что хреновое.

— Скажи Рычагову, быть того не может, никогда не жаловался.

— Мне сам Рычагов сказал, чтобы поосторожнее, сердце у Резаного неважное, микроинфаркт был примерно год назад.

— Инфаркт, говорите, был?

Врач быстро повернулся и направился в операционную. Подручный Чекана отскочил в сторону.

Рычагов делал все, что было в его силах — резал, зашивал, останавливал кровь, все еще пока не решаясь перейти к самому сложному — к голове Резаного. Для Рычагова было удивительно, что за последние несколько суток к нему в больницу на операционный стол попадает уже второй человек с черепно-мозговой травмой. Правда, у первого просто была разбита голова, треснут череп, а у этого в голове сидела пуля. Рычагова удивляло еще то, что этот больной до сих пор жив, жив с пулей в голове. Операция уже длилась три часа, из операционной больше никто не выходил. Рычагов колдовал над телом Резаного, пытаясь вернуть ему жизнь.

А к больнице на краю города подъезжали и подъезжали роскошные автомобили. Из них выбирались люди, лица приезжавших были угрюмы и озабочены. Они негромко переговаривались, иногда брали в руки телефон, звонили. В общем, возле больницы шла какая-то странная жизнь.

Не было пока только милиции, но и она вскоре появилась. Во двор заехали два милицейских форда с мигалками. Но милиция как приехала, так и уехала, правда, на этот раз тихо, с выключенными мигалками. И вообще, впечатление было такое, что там наверху, в операционной, идет борьба не за жизнь вора в законе, а может быть, даже президента или члена правительства. Единственное, чего пока не было, так это вертолетов.

Утром из Москвы привезли двух нейрохирургов, один был из «кремлевки», второй из института Склифосовского. Около часа они находились в операционной, а затем покинули ее.

К врачам подошел мужчина в черном кашемировом пальто, в дорогом галстуке и темных очках.

— Что нам скажут господа профессора? С вами сейчас рассчитаются.

— А что бы вы хотели услышать, Андрей Николаевич?

— Я хочу знать что с ним.

— Случай очень тяжелый.

— Его можно будет перевезти к вам?

— Нет, его нельзя двигать.

— Он пришел в себя?

— Да ну, что вы! Он сейчас под наркозом.

— Когда он придет в себя?

— Этого мы не знаем.

— Хирург у нас, кстати, хороший.

— Это мы знаем. Он делает все, что может, мы даже не стали вмешиваться. И если больному станет чуть лучше, то тогда можно будет говорить о том, чтобы его перевезти в Москву, в институт Склифосовского.

— А когда ему станет лучше, ваши прогнозы?

— Прогноз у нас не утешительный.

— Шансы хоть есть? — спросил мужчина, покусывая нижнюю губу.

— Шанс, если быть откровенным, очень незначительный, ноль целых, ноль десятых, пять сотых.

— Понятно. Вот он с вами рассчитается, — мужчина в черном пальто кивнул в сторону Чекана.

Чекан забрался в машину к московским профессорам и через пару минут выбрался из нее.

А черная «вольво» с темными стеклами, развернувшись на тесной от машин площадке, покатила к воротам. Появился санитар в грязном халате.

— Послушайте, любезный, — обратился он к одному из водителей, — вы бы отогнали свои машины чуть в сторону, а то если сейчас «скорая» подъедет, то носилки придется нести сто метров.