Александр Стесин - Нью-йоркский обход

– У Джей-Джея на все есть свое мнение, и он бывает слишком прямолинеен, – сказал мне Сандип, приобняв хозяина; казалось, он заискивает одновременно передо мной и перед ним, стараясь представить нас друг другу с лучшей стороны. – Кому-то его высказывания могут даже показаться грубыми. Но он очень много знает. И я, как правило, на девяносто процентов соглашаюсь с тем, что он говорит.

– Интересно было бы узнать про остальные десять процентов, – проговорил Джей-Джей, заговорщицки подмигнув мне и шлепнув толстыми губами.

Минакши протянула нам с Сандипом по бокалу джин-тоника, и все вернулись к обсуждению индуистского фанатизма Моди. До этого я встречал словосочетание «индуистский фанатик» лишь у Рабиндраната Тагора в романе «Гора». Оказалось, за столетие, прошедшее с момента публикации «Горы», эта проблема стала еще более актуальной. И хотя никто из присутствующих не был мусульманином, национальную политику Моди критиковали в первую очередь в связи с нетолерантностью к исламскому меньшинству. Вспомнили о том, как в штате Харьяна запретили продажу говядины и учинили расправу над владельцами халяльных мясницких лавок; о продвижении на высокие правительственные посты так называемых «лжегуру», поддерживавших Моди и призывавших очистить страну от всего, что противно духу индуизма.

– Вообще-то, я как убежденный атеист не люблю ни индуизма, ни ислама, – признался Джей-Джей. – Но, держу пари, я знаю об этих религиях больше, чем вы все вместе взятые. Доказать? Пожалуйста. Вот вы наверняка думаете, что помните историю Рамаяны. Но кто из вас скажет мне, как звали сестру Рамы? – И все моментально переключились на обсуждение героев Рамаяны и их родственных связей.

Помимо хозяев, нас с Сандипом и Чару, на собрании «Клуба политических дискуссий» присутствовали еще трое. Галерейщица Притхи, импозантная женщина в дизайнерском сари от какого-то знаменитого кутюрье, реагировала на любое высказывание потоком бессмысленных вопросов и экзальтированных возгласов: «Как ты сказал? Лжегуру? Какой кошмар!», или «Неужели вы и правда из Нью-Йорка? Вот это да!», или «Сестру Рамы? Ох, ну и вопрос же ты нам задал!». Казалось, ей совершенно все равно, к чему проявлять интерес. «Шанта? Ее звали Шанта?! Подумать только! А ведь я никогда этого не знала!» – тараторила она с таким жаром, что создавалось впечатление, будто имя Шанта (в переводе: «миролюбивая») открывает какие-то новые глубины в понимании Рамаяны и вообще индуизма.

Щуплый человек, сидевший на тахте рядом с Притхи, наоборот, отмалчивался и за весь вечер произнес всего три или четыре фразы, из которых мы узнали, что он владеет астрологическим кол-центром. Клиенты звонят в любое время дня и ночи и за определенную плату узнают свое будущее или получают советы в жизненно важных делах. Все предсказания генерируются компьютерной программой, которую Раджив – так звали нашего астролога – в свое время задешево купил у одного знакомого.

– Неплохо устроился! – похвалил астролога широколобый очкарик Прабху, который сидел ближе всех к выпивке и поминутно подливал себе то из одной, то из другой бутылки. – Будь я чуточку поумнее, я бы тоже замутил что-нибудь эдакое. Живешь в свое удовольствие, а денежки тебе капают. Кап, кап, кап… У меня, конечно, тоже была хлебная работа, и не одна. Сначала в Канаде, потом у вас там в Нью-Йорке. А потом я вернулся в Дели. Вы спросите, какого черта? Я вам отвечу: потому что я дурак. Круглый дурак, идеалист. Думал, что смогу изменить мир, внести свою лепту в создание новой Индии. Но Индия – не такая страна, где можно что-то изменить…

Впоследствии я узнал от Сандипа, что этот Прабху возглавляет фирму, которая занимается информационной безопасностью; по сравнению с ним все остальные члены клуба – просто нищие.

Отец Минакши был главным дистрибьютором проигрывателей His Master’s Voice в Индии. Семья жила в центре Дели, в десятикомнатном доме с прислугой. В старших классах Сандип был влюблен в Минакши, но Минакши не удостаивала внимания или вовсе не замечала его попыток ухажерства. Ее лучшей подругой была Чару, и Сандип одно время набивался к Чару в друзья, надеясь, что та сведет его с Минакши. Но из этого проекта тоже ничего не вышло. «Они были из богатых семей, а я – из бедной, какая уж тут дружба», – завел Сандип свою любимую пластинку, вспоминая школьные годы. Первая красавица класса, солистка школьного хора и победительница городских олимпиад по физике, Минакши вышла замуж сразу после выпуска. Глядя на черно-белую фотографию на трюмо, я, как ни старался, не смог узнать в той болливудской, неправдоподобно красивой чете своих нынешних визави – расплывшегося краснобая и худощавую немолодую женщину с улыбкой, обнаруживающей несколько недостающих зубов.