Евгения Овчинникова - Иди и возвращайся

– Ой, как интересно. Это какая-то игра, да?

– Да. Иди.

Настя послала нам воздушный поцелуй и поехала вниз на лифте. Я с облегчением смотрела, как плезиозавр потащился за ней по набережной в сторону Невского.

– Она нашла меня, – сказала я Ване. – Она ждет нас с папой в Пулкове.

«слушай твой чувак стащил с меня капюшон и побежал обратно. что делать то» – писала Настя в наш общий чат уже через минуту.

«ничего, иди домой».

«ну ладно. вечером мож на крестовский».

«потом как-нибудь, сегодня не могу».

«ну лан. кста, мы собрали пазл, смотри, какое мимими».

Она кинула в чат размытую картинку: медведица с медвежатами ловят рыбу в бурной реке. Я зависла, рассматривая ее.

– Вы должны приехать к окончанию регистрации, – сказала мама, – по отдельности. Это важно.

Но я не знала, что делать, и позвонила папе.

– Я готова выезжать.

– Где ты? Я уже в пути.

Я назвала адрес в двухстах метрах от редакции. Мы вышли через черный ход, и через несколько минут к нам подъехала веселая красная машина, за рулем которой был Пумба, папин коллега.

– Ну вы даете! Вот это поворот! Всегда мечтал! Как в кино!

Без Тимона он выстреливал фразами чуть медленнее. Мы с Ваней сели в машину рядом с папой и под непрекращающийся восторженный монолог Пумбы свернули с Невского на Лиговку. Папа то и дело взволнованно оглядывался назад.

Я открыла новостной портал, где на главной странице с красной пометкой «Срочная новость» были фото дымящегося зеленого особняка в стиле барокко. «В центре города горит здание НИИ легочных заболеваний. Пожар удалось ликвидировать в течение часа. Сотрудники своевременно эвакуированы. Пострадавших нет». Дальше шли телефоны горячей линии, где можно было узнать подробности.

– Пап, там пожар. Это ты устроил?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Это чтобы отвлечь их внимание, да?

Он пожал плечами:

– Может быть.

– Но как?

– У твоей матери еще остались друзья. И потом, проводка там старая, со времен револ…

В это время нас нагнал и стал поджимать черный фургон с надписью «Люстры и светильники». Из окна выглянула знакомая морда чудовища. Пумба, не понимая, что происходит, прижался к правому краю, но скорости не сбавлял.

– Как они нас нашли?! – спросила я.

– В век новых технологий – очень легко.

Папа мог шутить в такой момент.

– Ваши друзья? – спросил Пумба, разгоняясь.

– Какие уж тут друзья, – пробормотал под нос папа, снова оглядываясь.

Мы немного оторвались от фургона и мчались уже по Московскому проспекту. Впереди на обочине показались машины ДПС.

– Высадите меня у них, – неожиданно сказал Ваня. – Попробую задержать фургон.

Пумба резко затормозил, и Ваня почти на ходу вывалился под ноги полицейскому. Я захлопнула дверь, и мы помчались дальше. Фургон почти догнал нас, но позади раздался спасительный звук сирены и внушительный голос из динамиков:

– Черный фургон, номер А546ТЕ, прижмитесь к обочине!

Наши преследователи нехотя прижались к обочине, и через минуту их уже не было видно.

– Можно выдыхать? – спросила я, откидываясь на сидении.

– Пока не приедем – нельзя.

И в самом деле, уже на повороте, когда до Пулкова остались считаные километры, сзади снова показался черный фургон.

Пумба азартно смотрел в зеркало заднего вида и жал на газ.

У входа в терминал мы выпрыгнули из машины и вбежали в здание аэропорта. Наши преследователи погнались следом. Раздвижные двери разъехались перед нами, и мы, не останавливаясь, без очереди проскочили под рамкой металлоискателя и потом, тяжело дыша, обернулись. Трое молодых полицейских показывали троим плезиозаврам свои удостоверения и что-то спокойно говорили. Те растерянно мялись.

Посреди главного зала, под скульптурой ангела с самолетными крыльями нас ждал, улыбаясь, Клочков М. П.

Они с папой пожали руки. Я не очень понимала, что он говорит. Все слилось в невнятное «блаблабла». Потом он наклонился ко мне, потрепал по щеке и что-то протянул.

– Держи. Я видел, ты все время их рисуешь.

Я с удивлением повертела в руках брелок с тремя металлическими рыбками и прицепила его к рюкзаку.

– Пересидите, пока все не уляжется, – говорил Клочков папе. – Все передам в прокуратуру, но это, сам понимаешь, надолго. Она хорошо подготовилась. Но зачем так долго ждали – непонятно.

Папа согласно кивал, но он-то знал, почему так долго, и я начинала понимать.

– Идите. Регистрация уже заканчивается.

Мы с папой пошли. Он тоже плохо соображал от пережитого напряжения.