Жука Жукова - Аристократка на мели

Кирилл отходит от нее. Она встает, разворачивается и кидается на него с кулаками. Молотит куда попало, один раз, кажется, заезжает ему в подбородок. Он, неприступный, как гора, ловит ее кулачки, сильно сжимает запястья. Она хочет позвать на помощь, но он закрывает ей рот поцелуем и прижимает к себе. Она отвечает на поцелуй, у нее просто больше нет сил сопротивляться…

— Картой или наличными?

— Простите?

— Оплата картой или наличными?

Вика выходит из магазина, вытирает ладонью испарину со лба, ловит ртом морозный воздух. Спешит домой.

Дома ее ждет муж. Не то чтобы ждет. Просто: дома есть муж.

Муж как муж. Обычный. Не хуже, чем у других.

Случай произошел на работе ужасный. Но рассказать в точности, как все было, я не могу, меня читают. Попробую метафорически обрисовать.

Я в большой сценарной группе работала. Много парней и я одна. Я, разумеется, самая умная, потому что богата жизненным опытом.

Мы написали прекрасный сценарий, и нужно донести его до продюсера. Продюсер купит сериал и даст денег. Дело ответственное, потому что может не купить и не дать.

И вот решающий этап. Разрабатывается спецоперация по обезвреживанию продюсера.

Мы сплоченная команда. Один за всех, и все за одного! Собираемся на встречу. Все важные, серьезные. Проговариваем детали.

Я как главный автор готова принять удар на себя, но меня слегка теснят мои парни.

— Ты, — говорят, — пока не выходи. На этом этапе мы сами пойдем в авангарде. Чтобы тебя, не дай бог, не зацепило.

Я радуюсь — не парни у меня, а мушкетеры. Но все же мне тоже в гущу хочется. Они склонились над военной картой, дзоты там, мушкеты, план разгрома противника. А я подпрыгиваю и им за спины пытаюсь заглянуть:

— Ребята, а что это вы там делаете? Можно с вами?

А они мне:

— Уйди, девочка. Дойдет и до тебя очередь.

И один почему-то на себя командование взял, суровый такой, пот со лба утирает, мол, «Первому мне идти, вы прикроете меня, но, если не вернусь… ребята, передайте мой Ролекс сыну».

И все мрачно кивают и бейсболки сымают. Я опять:

— Давайте я первая пойду, мне и терять-то нечего, пожила уже достаточно.

А они сурово головами мотают:

— Война — не бабское дело.

Я обижаюсь, но уважаю их угрюмые попытки заслонить меня. Мои мужчины, защитники.

— Короче так, входим в кабинет, сразу презентацию ему в лицо, бам! — пока он не успел опомниться, ты вываливаешь ему дальнейшую стратегию. Ты с фланга сыплешь ему данными с фокус-групп, а ты в финале добиваешь праймтаймовым слотом… На, подавись, падла.

— А я? А что делаю я? — (Видимо, не унимаюсь я.)

Главный поворачивается ко мне, серьезно и немного грустно смотрит прямо в глаза.

— У тебя особая миссия!

ОСОБАЯ, все слышали?

— Если ничего из этого не сработает, ты подкрадешься сзади, завалишь и отсосешь у него. Ведь ты — Женщина.

Мы с друзьями в мишленовский ресторан ездили. Там красиво, официанты в жилетах, меню на вощеной бумаге, вина сомелье отпил евро на десять как минимум, дичь-фигичь, все как подобает.

Я в красивом платье, и у меня новая оправа «гуччи» красного цвета. Я давно о такой мечтала, и вижу в ней хорошо, и лицо у меня интеллигентное.

Расселись, приготовились. У меня кавалер сбоку, кавалер с другого боку — не на что жаловаться. НО!

Напротив за столиком пожилая немка сидит. Одна. Меню изучает, и у нее такое лицо грубое, как будто вытесанное резаком или чем там тешут, я не знаю, только неумело, наспех, как попало.

Лоб отвесный, потом херак — нос, длинный и тупой на кончике, что получилось, то получилось, потом подбородок за всякие пределы лица выходит, глаза маленькие, въедливые и стрижка короткая, бобриком.

Некрасивое лицо, красное, обветренное, но настоящее какое-то, притягивает взгляд. А глаза грустные.

Она в меню смотрит, кивает и говорит что-то себе под нос. Но одна она.

Вот я сижу с большой компанией, нам весело всем, мы разговариваем, перебиваем друг друга, голодные, думаем, как бы заказать все что есть в меню, но при этом не объесться.

И смеемся всем столом, громко получается. Потому что нас много, и мы молодые все, веселые. Дамы в платьях, и оправа у меня красная.

А она одна. Она сама себе говорит. Потому что ей некому сказать. А поговорить хочется и поделиться хочется, все же место такое необычное, красивое, стол заранее бронировать пришлось. Обсудить меню хочется, «вот ты бы что заказал? Фуагра, серьезно? Я, пожалуй, все же на тартаре остановлюсь, но у тебя фуагру попробую? Ладно? А ты у меня карамелизированный шалот бери…»