Николай Пономарев - Точка бифуркации

За окном шёл первый ноябрьский снег. Вжик восторженно завопила и тут же сагитировала нас идти на улицу. Валерку провозгласили победителем и побежали дурачиться. Это был снег, по которому не похоже, что он тут же растает. Зимний. Дул холодный резкий ветер, ускоряющийся в проходах между домами, обтекающий их так, что непонятно, северный он или южный. В такие моменты дует отовсюду. Отличная погода, чтобы засыпать друг друга снегом, бросать по очереди в сугробы, ловить уносимую ветром Вжик. Что-то из другого измерения, когда вновь становишься маленьким. Веселиться. Просто. Так.

Домой я пришёл очень поздно. Мама отчитала за то, что не звонил. Я согласился, что был неправ. Потом скинул смёрзшуюся одежду и написал Янке, что немного приболел и на тренировку пятого не приду.

Утром она устроила форменную истерику. Забросала меня сообщениями, написала во всех доступных соцсетях в личку. Если бы я не заблокировал такую возможность, то и на всех страничках написала бы, какой Тимофей ленивый вомбат.

Если уж на то пошло, то я был беспечным сурикатом. Вздохнул и пошёл на тренировку.

Двойной обратный спин, над которым мы работали в этот день, у меня не получался. Янка злилась, кричала, что я исполняю хуже ленивого вомбата и хочу угробить её мечту. Тренер выгнала меня в коридор, сказав, что я совсем не в форме, хожу под себя, сплю в декольте. В общем, теряем время понапрасну, и тренировка закончена. Хватит на сегодня испытывать терпение.

– Вомбаты, – сказал я вышедшей из зала Янке, – вообще не танцуют. Они жрут и плодятся.

– Как и ты, – бросила она мне, – уже и самочек завёл для этого.

– У каждого человека есть друзья. Это – мои.

– Не бывает дружбы между мальчиками и девочками, – с нажимом произнесла Янка.

Конечно же, бывает. Подумал, что Янка стереотипна, шаблонна, да и завистлива. Ничего объяснять не захотелось. Вряд ли она готова была слушать. Я же для неё ленивый вомбат. Глуповатый увалень, случайно зашедший потанцевать. Пошёл в кафе, купил булочку, сидел, запивал облепиховым соком. За окном по грязному уже снегу ехали машины, шли люди. Вспомнилась Марина. Наверное, её образ в ношеной штормовке и сбитых осенних сапогах хорошо подошёл к настроению. В день, когда не получались самые элементарные наклоны.

Марина в этот день проезжала мимо, я этого не знал. Она только что вернулась из Чукалы, куда ездила на каникулы. Думаю, что каждый из нас в жизни пропустит встречу с сотнями людей, с которыми мог бы интересно проводить время, общаться, смеяться, радоваться. В нашем огромном мире проезжаем мимо, и всё. Или, того хуже, нет ни одного значимого шанса хотя бы проехать мимо. Потому что я здесь, в кафе, а мой потенциальный приятель где-то в тысячах километров, во Владивостоке или Хабаровске. Или недалеко, хотя бы и в Чукале, но тоже ничего обо мне не знает.

Впрочем, мне не на что жаловаться. Пока я сидел в кафе, пришло сообщение от Валерки, который взялся читать Достоевского, и от Мурзи, которая со знакомыми ела на улице мороженое и мечтала о лете. Которого она бы хотела бесконечно много. Ей бы в Африке жить, тем более у неё хорошо с английским, но вряд ли так уж нужны там озеленители.

В общем, даже если бы знал, что Марина – вот она, проезжает мимо, это ровным счётом ничего бы не изменило. Подумаешь, кто-то едет в автобусе, когда тебе предлагают параллельно засесть за Достоевского и обсуждать лучшие моменты или желают бросить приятелей и немедленно накормить мороженым.

Я выбрал третий вариант. Пошёл домой и лёг спать.

Назавтра на тренировке я был прекрасен и умел. Янка довольна. Каникулы, однако же, пролетели.

Ноябрь – месяц непостоянный. Никогда не угадаешь, выпал ли снег сразу на всю зиму. Кажется, что этот точно растает, и ошибаешься – назавтра мороз минус пятнадцать и далее до марта. Или думаешь, что уже всё, зима, ан нет, вместо этого назавтра плюс пять и ты скачешь по залитому водой тротуару от сухого островка к сухому островку. В этот раз потеплело.

Утренний автобус подкатил по асфальту, залитому грязной водяной жижей, брызгая на проезжающие мимо машины и обочину. Машины, тормозившие возле остановки, приводили в движение огромную скопившуюся около неё лужу. Вода накатывала на остановку, отступала, чтобы снова нахлынуть. Такие лужи караулят любой транспорт, но особенно оживают, когда приходит автобус.

Мы, как обычно, поприветствовали друг друга. Марина вместо штормовки надела зимнюю куртку камуфляжной расцветки. Похоже, куртка была перешита из взрослой. Выйдя на своей остановке, Марина забыла папку с бумагами. Папка лежала отдельно – скорее всего, просто не поместилась в рюкзак. Я схватил папку, посигналил водителю, тот остановился, поучив меня жить, но всё же открыл двери. На остановке было пусто. Я, в надежде, что Марина услышит, громко покричал в осеннюю темноту. Тщетно. Из глубины городского квартала доносились лишь звуки капели, со стороны дороги слышался только шум машин. Она не вернулась за злосчастной папкой. Сунув её к учебникам, стал дожидаться маршрутки.