Миа Канкимяки - Женщины, о которых думаю ночами

Искренне ваша,

Яёи Кусама

Впервые я услышала имя Яёи Кусама в 1998 году в Лос-Анджелесе. Мне 26 лет – вчерашняя студентка, только-только начавшая работать в небольшом издательстве. Мой младший брат учился в Голливуде на басиста, и я решила поехать с ним повидаться. Город покорил меня в ту же минуту, он оказался самым абсурдным местом, где мне случалось бывать. Уже сами его размеры впечатляли: чтобы попасть с голливудских холмов на берег, нужно было несколько часов тащиться по городским пробкам. Довольно скоро я усвоила, что в Лос-Анджелесе никто не ходит пешком, что метро отсутствует (есть одна линия, но ни один разумный человек туда даже не сунется) и что на автобусе ездят придурки, наркоманы и я. Пока брат был на учебе, я проводила свой день на автобусной остановке в ожидании сарая на колесах, чтобы тот ужасающе медленно перевез нас, фриков из Голливуда, в другую часть города, в центр или в Санта-Монику. Во время этих бесконечных и странных автобусных переездов я даже написала в своем дневнике целый цикл рассказов под названием «Придурки лос-анджелесских автобусов».

В один из дней я направилась (все на такой же труповозке) в Музей искусств округа Лос-Анджелес. Я понятия не имела, что там за выставка, – Интернета не было, – но на месте сообразила, что залы были заполнены ретроспективным показом работ какой-то японки. Стены были сплошь покрыты узорами из цветных кружков, цветными абстрактными картинами, и фотографии 1960-х годов, на которых были обнаженные люди, сотканные из множества точек.

Наибольшее впечатление оказали разной длины сумочки и платья, декорированные макаронами; и, хоть я и не уверена, мне кажется, что я даже видела обувь и кресла, заполненные плюшевыми пенисами. Несмотря на джетлаг, я была в полном восторге. Ничего подобного раньше мне видеть не доводилось. Собственно, задним числом мне кажется, что самый правильный способ познакомиться с творчеством Яёи – это находиться в схожем с похмельем джетлаге и в обществе пациентов психиатрической лечебницы.

На память о выставке я купила почтовую открытку. На ней молодая, одетая в кимоно Яёи прикладывает к глазам значки с надписью love forever . Не знаю почему, но открытка стала для меня неким тотемом: единственное изображение, вот уже два десятка лет провисевшее в рамке у меня на стене, прошедшее со мной по жизни, переезжавшее с одной квартиры на другую. Причина необъяснима, но всякий раз, когда я смотрю на нее, то ощущаю, что мне в вену подается капелька вдохновения. Жизнь схожа со свежим лакомым кусочком и при этом полна неожиданностей.

Яёи с почтовой открытки стала моей первой ночной женщиной.

Яёи Кусама родилась в 1929 году и была единственным ребенком обеспеченных и уважаемых родителей, заработавших состояние на торговле семенами. И хотя родной городок Мацумото в Японских Альпах может показаться полной идиллией, детство Яёи было совсем не таким безоблачным. Ее отец был ветреным человеком, он соблазнял девушек из прислуги, отнюдь не избегал общества гейш и проституток, а склонная к истерии мать Яёи отправляла ее шпионить за отцом, а позже устраивала ему взбучку. В 12 лет Яёи начала видеть галлюцинации и слышать голоса животных и растений – правда, об этом она никому не рассказывала, но начала переносить свои видения на бумагу и холст. Мать не поддерживала творчество Яёи, считая, что провинциальные художники едва способны сводить концы с концами. Они пьянствуют и заканчивают жизнь в петле, поэтому для нее лучшим выходом было бы выбить увлечение из дочери и выдать ее замуж. Мать показывала Яёи все новые кимоно и платья, фотографии потенциальных женихов, но та хотела только рисовать.

В 19 лет Яёи смогла уговорить мать принять ее увлечение и записалась в школу искусств в Киото. Однако ей претил провинциальный, иерархичный дух киотского мира искусств, и она перестала ходить на занятия. Вместо этого Яёи целыми днями сидела в арендованной на восточных склонах квартире и с маниакальным упорством рисовала тыквы. Это свойство сопровождало ее и в дальнейшем: в 23 года Яёи организовала в Мацумото свою первую персональную выставку, представив 270 работ, а на выставке через полгода – 280. Дело было в 1953 году, она уже проходила лечение от невроза, и ее лечащий врач, профессор Нишимура, объявил ее гением. Профессор считал, что ей следует в самое ближайшее время съехать от матери, самой же Яёи казалось, что ей нужно покинуть Японию.

Она стремилась выехать в США, но в те времена просто так поехать туда было невозможно: помимо визы требовалось гарантийное письмо от спонсора с обязательством полного обеспечения. У кого бы Яёи могла спросить совет на пути в Америку, к славе художника? Незадолго до этого она нашла в книжной лавке книгу, представлявшую творчество американской художницы Джорджии О’Кифф. Последняя, живя в уединении в пустыне Нью-Мексико, считалась одной из ведущих художников-модернистов США. Особое восхищение у Яёи вызвали изображенные Джорджией О’Кифф черепа буйволов и цветов пустыни, и в этот момент она поняла, что эта женщина поможет ей перебраться в Америку. Для этого Яёи отправилась в Токио, нашла дрожащими руками в книге «Кто есть кто» адрес Джорджии и написала ей письмо: « Дорогая мисс О’Кифф! Прошу меня извинить за причиненное беспокойство… » Письмо написано на пишущей машинке. Часть букв выскакивает, но английский язык поразительно хороший. Яёи было 26 лет. Самое невероятное, что Джорджия написала ответ – крупным, красивым почерком художницы.