Нгуен Бонг - Избранное

— Ваш муж скоро возвращается, не так ли?

Ей не очень-то хотелось поддерживать светскую беседу с этими наглецами, и она разговаривала, не поднимая головы от бумаг.

— Да, — холодным тоном проронила она.

— Вообще-то он должен был уже давно вернуться, не так ли? — наседал Уильям.

Оань молчала.

— Не сегодня-завтра он вернется, — многозначительно произнес янки. То ли он говорил это самому себе, то ли своим приятелям, — Оань сделала вид, что ее это не касается. Но когда они ушли, ей стало не по себе. Ясное дело, они торопят ее, шантажируют, намекая на возвращение мужа. Негодяи!

После обеда Оань нашла записку: «Мы готовы предложить Вам пять тысяч долларов». Она разорвала бумажку, не дочитав до конца. Еще никогда она не была так сердита! И решила, с завтрашнего же дня, не дожидаясь возвращения мужа, бросить службу. Ничего, для нее найдется другое место, а отсюда надо бежать, бежать без оглядки!..

Тем не менее, несмотря на столь решительное настроение, Оань после ужина долго занималась своим туалетом, потом переоделась в аозай [37] Аозай — женское национальное вьетнамское платье, под которое носятся широкие штаны, обычно белого цвета. , попросила сестру приглядеть за домом и ребятишками и, усевшись на «хонду», выехала из дому. В голове не было ни единой мысли, только встречный ветер трепал ее волосы. «Хонда» точно сама подвезла ее к отелю «Рекс». Здесь у входа ждал Моро, который проводил женщину в номер к американцам. Она оставалась у них два часа с небольшим. В начале одиннадцатого, перед тем как Оань покинула гостиницу, Уильям отсчитал ей пятьдесят стодолларовых бумажек. Опустив голову, она схватила пачку ассигнаций и кинулась к двери, стремглав сбежала по лестнице, вскочила на мотоцикл и умчалась домой, не заметив Моро, стоявшего у входа в отель и глядевшего ей вслед.

На следующий день Оань вышла на службу, и трое американских офицеров по заведенной привычке заглянули к ней; они держались свободно, дружелюбно, любезно. Через два дня домой вернулся Хоа, он не обнаружил в жене никаких перемен. И только один Лыу заметил, что с Оань стряслась какая-то беда, он часто заходил к ней, и во взгляде его она читала тревогу. Оань стала избегать молодого учителя.

Оань обменяла часть долларов на донги и вручила их Лыу, чтобы тот вызволил из полиции шофера. Потом она заплатила самые неотложные долги, затратив на все две тысячи долларов. Оставшиеся три тысячи женщина припрятала. Оань была полна решимости пожертвовать всей суммой, чтобы расквитаться с долгами. Она хотела уговорить мужа бросить карты и темные аферы. Она мечтала оставить службу, ибо в Сайгоне любая женщина, состоящая на службе, обязательно попадет если не в постель к янки, то к какому-нибудь другому гнусному типу. Конечно, семье придется туго, ведь не так-то просто воздержаться от неразумных трат, вести хозяйство экономно, словом, жить На одно капитанское жалованье.

Оань всегда грезила о спокойной, честной жизни, но теперь, когда необходимые средства были в ее руках, перед ней возник трудноразрешимый вопрос: как объяснить мужу, откуда у нее взялись столь большие деньги. Ей и так пришлось нелегко, пока удалось растолковать Хоа, где она достала две тысячи долларов. Что же будет, когда муж узнает о новых трех тысячах? Тяжких подозрений не избежать.

После того злосчастного вечера вокруг Оань ничего не переменилось, по-иному на нее стали смотреть только двое — Лыу и Моро. Лыу она избегала, а при встречах держалась с ним холодно. Ну а Моро смотрел на Оань с жалостью, презрением и тайным вожделением. Но какое ей было дело до него? Он всего лишь жалкий негр, которого презирают белые американцы и даже такие, как Оань, ни во что не ставят.

Прошла неделя. Однажды в рабочую комнату к Оань вошел Уильям и безо всяких вступлений сказал:

— Мы возвращаемся в Штаты.

Оань подняла голову и вдруг почувствовала, точно тяжкая гора свалилась с ее плеч. И хотя после того вечера янки всегда держались с нею подчеркнуто вежливо, словом, как и прежде, Оань испытывала не только стыд, при каждой встрече с ними ее охватывал страх, словно над ней нависла неотвратимая угроза. И вот они убираются восвояси! Оань, сдерживая радость, склонилась к бумагам.

— Когда же вы уезжаете? — спросила она.

— Послезавтра.

Осталось каких-то два дня, подумала Оань, встрепенувшись от счастья.

— Вы уезжаете все трое? — спросила она опять.

— Да, все трое. Мы прибыли во Вьетнам по одному контракту.