Нгуен Бонг - Избранное

На следующее утро на службе ее ждала новая неожиданность: трое офицеров-янки, будто ни в чем не бывало, заглянули к ней, с отменной вежливостью поздоровались, немного поболтали, и у Оань не было повода изменить к ним свое отношение, поэтому она была как всегда любезна. Но, вернувшись после обеда, Оань снова нашла на своем столе записку:

«Сегодня мы готовы предложить Вам двести долларов. Место и время прежние. До встречи вечером».

Оань разорвала и эту записку. Тем не менее игра продолжалась. На следующее утро к ней опять наведались дружелюбные янки, после обеда на столе опять появилось приглашение. И так изо дня в день. Менялась лишь предлагаемая сумма, которая каждый раз возрастала вдвое: пятьсот, тысяча, две тысячи долларов. Оань проводила бессонные ночи, она сердилась, возмущалась, ее охватывали страх и беспокойство. Но всякий раз, когда в ее рабочую комнату входили три американских офицера, Оань приходилось вести с ними вежливую беседу, хотя она старалась быть серьезной и сдержанной.

Женщина решила, что как только вернется муж, она все ему расскажет и попросит подыскать ей другое место. В отсутствие Хоа оставить службу Оань не решалась, потому что не так-то просто было устроиться на эту базу. Ее приняли на службу только по протекции друга Хоа да из уважения к офицерскому чину мужа.

Все эти дни Оань была вне себя от отчаяния и злости. Она злилась на янки, злилась на себя за то, что у нее не хватает смелости прямо сказать этим трем жеребцам, чтобы они прекратили свою дурацкую игру, прогнать их в шею, запретив околачиваться возле ее рабочего стола. Она сердилась на мужа, который обещал быстро вернуться, но почему-то задержался, оставив ее одну в такую трудную пору.

У нее росла обида и на ни в чем не повинного Лыу, потому что не могла поделиться с ним своими заботами, а он зачастил в дом, все выспрашивал и выведывал у нее, чем она так расстроена. К тому же случилось, что у них с Лыу именно в это время сорвалось крупное дельце. Причем сорвалось так, что под ударом оказался не только Лыу, но и, прежде всего, Хоа и сама Оань. Еще раньше Хоа и Лыу установили контакт с шофером, который возил американские товары из торгового порта Сайгона на склады Лонгбинь, что в Биенхоа. Когда капитан уехал в Дананг, шофер сообщил Лыу, что пригонит машину с товаром, как всегда, в условленное место. Казалось, все сулило удачу, компаньоны, Лыу и Оань, уже потирали руки, предвкушая немалый доход. Но стоило Лыу открыть ящики, как вместо товаров он обнаружил там пулеметы, правда, в разобранном виде. И тут, как на беду, подоспела патрульная машина военной полиции. Лыу удалось скрыться. Оань, наблюдавшая за происходившим из окна кафе, тоже вовремя сумела уйти. Взяли только шофера, бедняге надели наручники и препроводили в полицейский участок. Лыу и Оань исправно носили ему передачи, но чтобы вызволить его из рук полиции, требовались немалые деньги. Парня надо было выручать во что бы то ни стало, потому что на суде все могло открыться, и тогда всей компании не миновать бы тюрьмы, особенно тяжко пришлось бы капитану Хоа.

У несчастной Оань на душе кошки скребли, но она, приходя на службу, старалась держаться, как и прежде, естественно и с достоинством, чтобы никто из окружающих ничего не заподозрил. Иной раз ее терзало искушение, особенно в тот день, когда, вернувшись с обеда, она увидела оставленную американцами записку, где стояла цифра «две тысячи». Ночью, лежа без сна, она со злостью гадала, какой будет следующая сумма: четыре тысячи или пять? Не отдавая себе в том отчета, Оань машинально подсчитывала: пять тысяч долларов по обменному курсу соответствуют восьмистам пятидесяти тысячам сайгонских донгов. Почти миллион!.. На эти деньги можно купить свободу для шофера, да еще и расплатиться с долгами… А потом… Потом начать новую, спокойную жизнь, растить детишек. Те деньги, о которых супруги могли только мечтать, теперь буквально сами плыли ей в руки…

Подобные мысли не в первый раз мучили Оань, потому что в Сайгоне все на свете определялось деньгами. И когда ей в первый раз предложили сто долларов, она не могла не подсчитать, что это целых шестнадцать или семнадцать тысяч донгов, то есть ее двухмесячное жалованье!.. Но, размышляя, высчитывая, она одновременно еще больше возмущалась бесстыдством и коварством янки, которые воображают, что за деньги можно купить все.

На следующий день после того, как цена за вечер в компании веселых американцев достигла двух тысяч, они все трое, как обычно, заявились в ее рабочую комнату. Последовали приветствия, шутки, а потом Уильям вдруг спросил Оань: