Юй Хуа - Месяц туманов

Сыну показалось, что отец как-то странно дышит. Он остановился, двумя руками переложил коромысло на другое плечо. Затем взглянул на отца, у которого что-то заблестело под ресницами: на иссушенном ветрами, словно мандариновая корка, лице отца оставили влажный след горошины слёз.

Сын догадался:

— Отец, ты наверняка устал.

Отец рукавом смахнул влажные жемчужины:

— Вспотел от ходьбы.

— Давай поворачивай обратно и возвращайся.

— Ничего страшного. Время никого не щадит.

— Возвращайся. Будь спокоен, я знаю, как идти. Пословица говорит: куда нужно, язык доведёт.

Отец насупился, казалось, вот-вот рассердится.

Они продолжали идти.

Солнце уже окрасило вершины окрестных гор, а у их подножий стал собираться туман. И горы как будто стали погружаться в воду. Задул ветер и погнал туман, и эти затерянные в пространстве горы тоже поплыли. «Неудивительно, что все небожители обитают в горах!» Старик весь ушёл в созерцание этой красоты, ему тут же стали вспоминаться разные знаменитые легенды. Он задумался, в изгибе какой из этих горных впадин проносятся пятицветные облака, над которыми находятся Гуаньинь или Веда. [32] Гуаньинь и Веда — святые буддийского пантеона, традиционно почитавшиеся среди простых людей. В их честь сооружались храмы по всему Китаю, им молились и приносили дары. Эти пустынные горы, их неспешное странствие давали почву для путешествий мысли и духа. Эти одинокие туманные острова среди облаков навевали наблюдателю думы о чудесном.

О люди, воображение так щедро и милостиво придаёт нам сил. Старый деревенский почтальон благодаря именно ему справлялся с одиночеством, преодолевал усталость. Теперь он вновь погрузился в прошлое, предался безудержным мечтам, усмехался про себя, что тело и ноги заметно сдают, даже пару раз что-то просвистел.

А шаги давались всё труднее и труднее.

— Гав! Гав! Гав!

Пёс, забравшись на самую высокую каменную глыбу, остановился на золотистом склоне гор и огласил лаем округу. Лай ворвался в долину, превратившись в пронзительное, жизнерадостное выражение счастья.

Кто бы мог подумать, что у молчаливого, послушного пса такой звонкий голос! Он наставил уши, поднял хвост, после чего в нём появилось что-то решительное, отважное. Отец пояснил: это он так сообщает жителям гор, что им принесли новости и письма.

В ожидании каждая минута тянется бесконечно долго. А пёс своим оповещением ускорял невыносимо медлительный ход времени.

На вершине гор, в золотистом блеске, в мягком солнечном свете сын, отец и пёс остановились. Здесь была широкая позеленевшая каменная плита для отдыха. Отец указывал то туда то сюда, разъясняя сыну, какое место как называется, сколько там производственных отрядов, молодёжных бригад. Надо было рационально распределять время доставки. Здесь заключался очень тонкий расчёт, это всё было разложено по полочкам в седой голове старика.

Закончив с разъяснением всех профессиональных подробностей, отец особо подчеркнул:

— Если у Гэ Жун-Жуна, живущего в доме у коричного дерева, будет что отправить, не поленись дойти до улицы Саньлилу. У него сложные отношения с секретарём большой производственной бригады, и секретарь не позволяет ему посылать писем.

— Который из них дом у коричного дерева?

— Посмотри-ка, — и отец показал рукой на террасу на склоне гор, где находился дом с двором, на котором непрерывно туда-сюда сновали люди. — Ван У со склона Мугунпо слепой. У него есть племянник, который подрабатывает в других краях, он должен прислать дяде перевод. Ты сам должен передать деньги лично в руки. Запомнил? Ло Синьвань в последние годы выращивает кроликов. Когда пойдёшь к нему с письмами — надо прикрикнуть на пса, чтобы не покусал эту живность, а то он ещё не привык.

И ещё было много прочих тонкостей. То и дело отец переспрашивал сына:

— Хорошо запомнил?

И только видя, как сын с готовностью живо кивает в ответ, он продолжал говорить. Он даже заставил сына выучить наизусть имена разных кадровых и партийных работников высших ячеек, народных учителей, важных людей, постоянных служащих. Кивает ли сын головой в ответ? Всё ли хорошо запомнил? Надо, чтобы сын всё знал. Ведь он перенимает дело отца, не так ли? И всё, что знает отец, должен знать его преемник.

Сын был весь в отца. Улыбка, интонация, жесты, работа на совесть — во всём он его повторял. Отец говорил другим: впредь сын будет разносить почту. На это кадровые работники верхних ячеек тут же начинали кивать и хлопать, выражая своё одобрение. И все, само собой, интересовались, чем же дальше собирается заниматься сам старый деревенский почтальон. Старик ничего не говорил про пенсию, а начинал лукавить: мол, они будут заниматься доставкой с сыном посменно. После этих слов всякий раз что-то горячее подступало к глазам, и он торопился прикрыть их платком. Да уж, ведь это неправда, но как же тревожно отзывается сердце.