— Вот видите! — Он несколько раз ударил по клавише; теперь рычажок двигался свободно, раз за разом отбивая букву на валике каретки.
— Спасибо. Вы хорошо разбираетесь в этих машинках, да?
— Зато совсем не умею печатать.
— А та ваша статья? Вы сказали, что напечатали ее сами.
— Ну да. Вообще-то мне помогли. Одна моя приятельница.
— Ей вы тоже сунули взятку?
— Послушайте, Джоанна, я совсем не хотел вас обидеть этими чулками.
— Вы меня и не обидели. Просто в тот раз я и вправду была ужасно занята, а то, конечно, все напечатала бы. А чулки замечательные. Так что теперь я у вас в долгу.
— Ладно, пусть будет так. Кстати, о долгах: вы не могли бы перепечатать этот реферат для публикации и отправить вот эти бумаги в журнал?
— Думаю, что смогу. Положите все сюда.
— Спасибо. Кстати, Джоанна, — зовите меня Чарльз.
Потом он поднялся наверх выпить чаю. В столовой сидели несколько человек, задержавшихся после семинара. Кинг уклонился от беседы с докладчиком (дискуссия и без него была весьма оживленной) и взял с подставки газету. Он сел рядом с Генри — тот объяснял что-то одному из своих аспирантов, корябая уравнения на салфетке.
Чарльз вдруг поймал себя на том, что опять думает о Дженни. Если она зачастит к нему в Кембридж, это будет совсем не кстати. Он вообще не любил, когда его «сферы разных жизненных интересов» как-то пересекались.
Экономические прогнозы по-прежнему благоприятны. Чарльз бросил взгляд на фотографии в газете: новые фабрики, новые правительственные назначенцы. Цель всякой газеты — уверить читателей в том, что вокруг ничегошеньки не происходит, то есть какие-то события происходят, и они могут быть интересными и даже сенсационными, но они не грозят переменами. Задача газеты — лишь притворяться газетой, то есть представлять в виде последних событий всякую ерунду, а то и прямое вранье.
Неуклонный рост благосостояния. Чарльз взял газету не для того, чтобы читать, а для того, чтобы притворяться, что читает — отгородиться от попыток коллег втянуть его в разговор, пока он пьет чай и думает о своем: о Дженни и о дурацких тревогах Роберта.
Обзор кино: «Урожай ангелов» (У. Сёрт). Клайв Рентфорд в роли героя Сопротивления — Боба Уинмора по прозвищу «Победитель»; история фермерского сына, ставшего борцом за свободу. Уильям Данжерфилд великолепно сыграл зловещего Штейерманна. Обратите внимание на Питера Рэя в роли Мозели. Любовная ли ния — прекрасная Аннет Хьюджес в роли возлюбленной Уинмора Доры. Очень рекомендую.
Кингу от Дженни нужен был секс, только секс и ничего, кроме секса. Его романы всегда проходили по одному и тому же сценарию: со временем он неизбежно узнавал эту женщину все лучше и лучше, понимал, что она за человек — что она собой представляет. И ему становилось с ней скучно — он понимал, что в ней нет ничего, что могло бы стать для него по-настоящему интересным. Он понимал, что они никогда не будут друзьями. Все дело в том, что женщины, к которым Кинга тянуло как к женщинам, интересовали его только в смысле постели. Они не относились к тому типу женщин, с которыми он захотел бы дружить. И все-таки Дженни ему очень нравилась. Она казалась такой честной — и такой ранимой. И к тому же она охотно давала ему все, что он от нее хотел. Это даже его пугало. А в ту пятницу, когда она позвонила в его дверь, поздно вечером, с вымокшими от дождя волосами — она примчалась к нему из Лондона, чтобы напечатать его статью. Его отношения с Дженни давали ему ощутить всю полноту власти мужчины над женщиной, и эта власть пугала его до дрожи. Дженни никогда и ни в чем ему не отказывала — правила их отношений всегда устанавливал он.
Слушайте по радио: Неофициальные встречи (Государственное вещание, пятница, 21.00). Реджинальд Торнвилл, новый министр юстиции, рассказывает о своей карьере, включая участие в подготовке проекта Конституции 1947 года. До своего последнего назначения он занимал пост председателя Комитета по гражданским правам. Среди его музыкальных пристрастий — концерт для кларнета с оркестром Моцарта, квинтет «Форель» Шуберта и Девятая симфония Бетховена.
Кинг перевернул страницу газеты, будто и вправду внимательно ее читал. Он допил чай, спустился к себе в кабинет, уселся за стол и уставился на стопку чистой бумаги, лежавшую перед ним.
Дженни часто расспрашивала его о его работе. Она говорила, что не понимает, как это: целый день ничего не делать, а только заниматься расчетами — словно он виделся ей то ли живой счетной машиной, то ли гениальным бухгалтером. Когда он как-то раз попытался описать ей свой обычный рабочий день, он понял, что непосредственно записи и расчеты занимают лишь малую часть его времени. По большей части он читал, думал или глазел в окно. Для Дженни это было пустой тратой времени, а он не хотел, чтобы она представляла себе его работу в таком свете.
Читать дальше