Эдвард Кэри - Кроха [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Я взбежала вверх по лестнице и прильнула к окну. Я наблюдала, как бульвар заполняется всяким народом: от склейщика разбитого фарфора до крысолова, от водовоза до носильщиков паланкинов, от торговца пером до каменщика – все парижане стекались сюда. Здесь встречались противоположности: обсыпанные мукой подмастерья изготовителей париков шагали рядом с истопниками, покрытыми толстым слоем угольной пыли. Среди них затесались бульварные завсегдатаи, оравшие на разные лады: бродячие музыканты, кукловоды со своими марионетками, торговцы игрушками, актеры в ярких костюмах, человек с громадным медведем на цепи, слепые скрипачи, поющие дети, танцующие старики, огнеглотатели, шпагоглотатели – словом, бульвар заполонила большая цирковая труппа диковинных людей. Вот где бурлила жизнь!

В Обезьяннике шум с бульвара отдавался эхом – таким громким, что я не услыхала, как внизу хлопнула дверь и в дом вошла вдова, я очнулась, только когда она нависла надо мной. Вдова грубо приказала мне вернуться в большую гостиную и скрести там пол до тех пор, пока не выветрится ужасная звериная вонь. Но этот запах так до конца и не исчез.

Когда пришло время ложиться спать, вдова, собрав вокруг себя все обезьяньи привидения, с лампой поднялась наверх в сопровождении Эдмона и моего хозяина. Оставшись в темноте, я слышала крики, рыдания и хохот со стороны бульвара. Многие из этих звуков, похоже, неслись из дома напротив, на котором висела вывеска «НЕБЕСНОЕ ЛОЖЕ» и – более мелкими буквами – «Доктор Джеймс Грэм (недавно из Лондона)». Глядя сквозь ставни, я наблюдала, как туда уже совсем поздно ночью съезжаются люди: иногда пары, а иногда одинокие мужчины.

Дважды той ночью в двери Обезьянника шумно дубасили чьи-то чужие руки. Я изо всех сил старалась не уснуть, потому что меня вновь обуял прежний страх, и я не была уверена, что в таком доме можно, ничего не опасаясь, спать, но в конце концов, обессиленная, я смежила веки. Мне снилась обезьянка, сидящая на кухонном стуле: она раскачивалась взад-вперед и таращила на меня огромные глазищи. В ужасе я села на лежанке и увидела, что здесь и впрямь кто-то есть. Это был Эдмон.

– Маман спит, – сообщил он.

– Ясно.

– И доктор спит.

– Да, уже очень поздно, Эдмон. Или очень рано.

– Он кричит во сне, доктор Куртиус.

– Да, мне это хорошо известно.

– Я не могу уснуть.

– Ясно.

– А ты можешь уснуть?

– Да.

– Я подумал, что, может быть, лучше мне прийти и посмотреть, как ты.

– Ну, вот она я.

– Честно говоря, мне было страшно. Маман вряд ли позволит мне зайти к ней в спальню. Она уличит меня в ребячестве. А мне не хочется идти в комнату к доктору. Меня пугает это здание, понимаешь, и то, что вокруг него. Но в основном здание. Я скучаю по нашему старому дому. Не думаю, что это здание когда-нибудь станет нашим домом. Я просто не понимаю, как он может стать. Боюсь, в этом здании я умру. И еще тут есть привидения, тебе не кажется?

– Полным-полно.

– Так я и думал. Я слышу, как они скребутся.

– А я с ними познакомилась – они ко мне приходили, веришь ли? Я видела, как они шастали в темноте. И слышала их перешептывание. Сегодня днем, когда вы ушли и оставили меня тут одну, они пришли ко мне – сразу сбежались!

– Не может быть!

– Может! Они меня щипали, трогали и уже собрались сожрать целиком, но тут…

– Но тут что?

– …я заговорила с ними и пожурила, и теперь, мне кажется, мы с ними лучшие друзья.

– А я смогу с ними подружиться?

– Вряд ли они захотят.

– Почему?

– Они очень угрюмые.

– Я тоже угрюмый.

– Но не такой, как они.

– Они что, свирепые?

– Тебе надо быть смелым.

– Буду!

– Очень смелым!

– Буду!

– Тогда, быть может, со временем я тебя с ними познакомлю.

– Лучше бы они ко мне не приставали.

– Не говори так – никогда так не говори! Ты их рассердишь.

– О, прошу прощения, я не хотел…

– Ты видел?

– Что?

– Вот тут только что один появился. Стоял прямо перед тобой, с длинными клыками и когтями. А меня заметил – и бросился наутек.

– Правда? Я ничего не видел.

– Правда. Только что тут был.

– Ты хочешь меня напугать.

– Вот и нет.

– Я иду обратно в кровать, – печально проговорил он.

– Эдмон, погоди, это необязательно.

– Лучше я пойду. Маман может нас услышать. Ей это не понравится.

– Тут, кроме нас, никого нет.

– Да, но что, если вдруг маман услышит?

– Ну, конечно, ты всегда должен делать только то, что тебе говорит маман.